Людвиг Ренн - Война

— Нужно искать, — сказал проводник.

Мы двинулись дальше в тьму. На земле лежало что-то черное. Проводник нагнулся.

— Это мертвый француз, но не тот мертвяк, что валяется возле наших окопов.

Неожиданно прямо перед нами выросли березы. Земля здесь была светлая и совершенно искореженная.

— Осторожно! Тут полно гранат!

Там стояло орудие с передком, перед ним валялись убитые лошади.

Мы свернули налево, в траншею.

— Здесь блиндаж.

Я вошел. В блиндаже сидел лейтенант и с ним еще семь человек.

— Вы сменяете мою роту? Хочется надеяться, что вы окажетесь крепче меня. Вот что осталось от моей. Все, что я могу вам передать, — это пять легких пулеметов.

— У нас почти никто не обучен стрельбе из пулемета, господин лейтенант!

— А у нас вообще не было ни одного. Еще вот что: соседняя дивизия со сторожевой заставой находится в окопе приблизительно в стапятидесяти метрах справа, позади нас. Вам нужно связаться с ней. — Тут он как-то странно ухмыльнулся. — Желаю, чтобы вам больше повезло, чем нам. И смотрите, осторожнее выставляйте часовых днем, чтобы вас не обстреляли ненароком!

Он ушел и с ним семеро из его роты.

Я послал Израеля к Ламму доложить, что смена произведена. Затем выставил двух часовых и вызвал обученных стрельбе из пулемета. Их оказалось всего четверо, и все они умели обращаться только с тяжелыми пулеметами. Я выделил на каждый из трех пулеметов одного начальника пулемета и трех человек расчета. После этого у меня осталось еще три отделения под командой Хартенштейна, Вейкерта и Зендига.

— Где мы разместимся? — спросил Хартенштейн.

Блиндаж лейтенанта вмещал всего от десяти до двенадцати человек. В нем я разместил отделение Хартенштейна и осмотрелся еще раз. Окоп, в котором мы находились, был предназначен для большого орудия. В нем, накренившись, стояло тяжелое орудие со сломанным колесом.

Мы обнаружили еще один вход в блиндаж. Но перекрытие блиндажа было разбито, кругом валялись развороченные бревна.

— Здесь еще один орудийный окоп, — сказал Зендиг.

В нем оказалось два блиндажа. Мы с Вейкертом вошли в один из них. Кто-то зажег свет. Перед нами в углу, привалившись к стене, лежал человек. Вейкерт отпрянул назад. На полу — еще один, совсем скрюченный. Вейкерт с ужасом глядел на них, его люди тоже застыли.

— Не будь идиотом! — сказал я. — Надо вытащить их отсюда.

Один из солдат, иронически улыбаясь, сделал шаг вперед, чтобы взять лежавшего на полу. Я хотел помочь ему. Но Вейкерт сказал:

— Трупный запах все равно останется!

— Прекрасно, — сказал я, — тогда сами ищите себе укрытие! — И направился к выходу.

— Мы сегодня еще ничего не ели! — пожаловался один.

— Просьба к господину лейтенанту — разрешить нам использовать второй НЗ!

— А у меня так его уже нет.

— Ничем не могу помочь. Почему ты воспользовался им раньше времени?

— Так жрать-то хочется! — недовольно проворчал кто-то.

— А я вам откуда возьму?

Я вышел и направился к Зендигу. Тот уже устроился в блиндаже вместе с пулеметчиками.

С момента смены прошло не меньше двух часов. Отделение Вейкерта беспокоило меня.

Вольф отнес мои вещи к Хартенштейну и устраивал для меня постель. Мне было непривычно, что меня обслуживают.

— Израель еще не вернулся?

— Нет.

— Нужно установить связь с соседом справа. Вольф, пойдешь со мной! Хартенштейн, ты на это время примешь взвод!

Мы взяли винтовки. Выйдя из блиндажа, я встретил Вейкерта.

— Я нашел еще один блиндаж.

Он показал мне его. Блиндаж находился слева, немного в стороне!

— Выставьте и здесь часового!

— Жутковато здесь, — сказал он. — А мне выделят пулемет?

— Нужно сперва все осмотреть днем. Я не могу еще раз перемещать людей, пока не буду уверен, что это необходимо.

Я пошел с Вольфом назад направо. Но только в нужном ли направлении мы шли?

Мы вышли на луг. Там лежал еще один убитый француз. Луг поднимался довольно круто вверх, и с каждым шагом воронок от снарядов становилось все больше.

Я зацепился правой ногой за проволоку. Как видно, это были остатки разбитого проволочного заграждения.

Перед нами наискосок белел земляной вал.

— Стой! Кто идет?

— Дозор для связи, третья рота!

Окликал часовой нашего полка; он стоял в глубоком окопе. Мы спустились в окоп. В нем лежало несколько человек. Один приподнялся:

— Откуда вы идете?

По его манере говорить я понял, что это офицер. Он задавал много вопросов. Мне было неясно, чего он хочет.