Александр Беляев - Приказано сохранить

— Понятно, — успокаивающе произнес Базилевич и высунулся из башни. Валдис стоял рядом.

— Не заорет? — кивнув в сторону пленного, шепотом спросил Базилевич.

— Я предупредил: хочет жить — пусть молчит, — также шепотом ответил Валдис. — И вообще я его Ашоту оттащил. Он уже за проволокой…

— Правильно. Теперь нас тут не сразу возьмешь…

Они оба опустились внутрь танка.

Пормалис поднялся к орудию и припал глазом к прицелу. Но было еще темно, и он лишь едва различил черные контуры леса на фоне неба. Тем не менее они развернули башню и грубо навели орудие на вышку с пулеметом. Орудие зарядили. Но стрелять было еще нельзя.

— Слушай, — неожиданно заговорил Базилевич, — а этот, которого пришлось убрать, он зачем к дороге шел?

— Не знаю, — сразу насторожился Валдис.

— А может, он к своим направлялся?

— К каким своим? — не понял Пормалис.

— Ну, на вышку! Или к зенитчикам! Может, они его ждут? Может, они по телефону о чем договорились? У них ведь связь?

— Может. Все может, — поняв, что так встревожило Базилевича, согласился Валдис.

— Глянь-ка по сторонам! — скомандовал Базилевич.

Валдис высунулся из люка. Сделал он это вовремя. От полотна железной дороги, шагая саженными шагами, прямо к танку двигалась высокая фигура. Не доходя до танка метров десять, фигура громко выругалась:

— Какого черта, Вилли, ты тут копаешься? Валдис мгновенно опустился в башню.

— Идет, — зашептал он Базилевичу. — Сюда идет!

— Вилли! — снова позвал немец. — Хватит дрыхнуть!

— Оставь люк открытым. Пусть думает, что этот Вилли спит, и лезет сюда, — решил Базилевич.

Да и что можно было придумать другое? Десантники затаились.

— А если он осветит? — шепнул Валдис.

— Закройся шинелью, — ответил Базилевич и накрыл Пормалиса немецкой шинелью. Сам накинул на себя другую и втиснулся между ящиками со снарядами. А «гость» уже гремел по броне сапогами. И, что-то насвистывая, полез в башню.

…Теперь в кабинете генерала Костромина постоянно работали офицеры оперативного отдела штаба. К нему то и дело заходили представители служб, непрерывно звонили телефоны. Когда в кабинете появился Сорокин, Костромин, прижимая к уху трубку полевого телефона, кому-то выговаривал сердито и напористо:

— Вы уже полдня месите грязь у этого болота! Полдня! Пехота ушла вперед, а вы не можете сдвинуться с места! Что? Не можете найти пути обхода? Наверно, я их должен вам указать! Вы этого ждете? Если через час я не услышу, что вы догнали пехоту, пеняйте на себя! Да, да!!

Он бросил на аппарат трубку и сразу увидел Сорокина.

— Вот так мы все застрянем, слышал? Если не сохраним мост. Слышал? Где танковый десант?

— Противник отходит. Но прорваться к нему в тыл на участке двести десятой до сих пор нигде не удалось, — доложил Сорокин.

— Значит, плохо подготовились к выполнению задачи. Покажите мне, где они там топчутся? Сорокин показал рубеж на карте.

— Я так и думал: застряли на холмах. Соедините меня с командующим артиллерией! — приказал он офицеру связи. Взял трубку и громко спросил:

— «Четвертый»? Я «Второй». Взгляни на карту. Квадрат ВЕ. Нашел? Помоги «Семнадцатому». Понял? Время согласуйте сами. Но помни: оно дорого, как никогда. Что ему надо? Обеспечь ему коридор.

Он положил трубку и обратился к Сорокину:

— Почему вы так поздно об этом мне докладываете?

— Командир двести десятой надеялся прорваться своими силами, — попытался оправдаться Сорокин.

— Мало на что он надеялся. А вы должны сами все взвешивать. Видите, застопорилось — немедленно ко мне, — ничего не желал слушать Костромин. Отправляйтесь к нему на место. И чтобы больше таких докладов я от вас не слышал!

Базилевич решил опередить врага и ослепить его. Он сбросил с себя шинель и, как только пришедший ступил на днище танка, включил фонарик. Но враг оказался настоящим верзилой. Луч уперся ему лишь в живот, а голова оставалась в башне. Но он уже увидел направленный на него свет и сердито заворчал:

— Ты с ума сошел, Вилли! Выключи эту дурацкую иллюминацию!

Фашист нагнулся и, закрывая глаза, шагнул прямо на свет.

— Не дай бог увидят с вышки…

Он не договорил. Воспользовавшись тем, что гитлеровец стоял к нему спиной, Валдис изловчился и изо всех сил ударил его по голове гранатой. Верзила охнул, закачался и, не удержавшись, рухнул на днище. Ему, как Раузеру, тотчас же заткнули пилоткой рот, связали за спиной руки и положили на матрац.