Олег Таругин - Волкодавы СМЕРШа. Тихая война

Несколько минут осназовцы наблюдали за обстановкой, затем Гулькин подал знак «безопасно, подходим». Да и чего бояться? Нет тут никого, да и не было, скорее всего. Снег кругом не тронут не меньше недели, самолет тоже прилично замело. В смысле, то, что от него осталось. Так что никакая немецкая поисковая группа сюда не приходила. Звери разве что – вот их-то следов, испятнавших весь снег в округе, хватало с избытком. Наверняка погрызли фрицев, зверье зимой в лесу голодное, а тут такой неожиданный подарок… Ну да и ладно, они ж не за трупами сюда пришли. Главное, чтобы документы не тронули. Если они, конечно, тут вообще в наличии имеются…

Документы в наличии имелись, как выяснилось спустя несколько минут, когда бойцы через подходящий по размеру пролом пробрались в самолет. Не все, разумеется: Максимов с Паршиным остались снаружи контролировать периметр, а Александр с Карпышевым занялись поисками. Внутри фюзеляжа оказалось сумрачно, да и снега через рваные дыры и лишившиеся остекления иллюминаторы за прошедшие дни нанесло прилично. Так что в воняющем авиационным бензином чреве разбитого транспортника они провозились больше получаса. Но то, что искали, осназовцы все же обнаружили: металлический ящик наподобие переносного штабного сейфа, зажатый среди искореженных обломков в самом носу самолета, и два кожаных портфеля. Первый из которых оказался пристегнут к запястью мертвого фрица с «розетками» оберста на погонах задубевшей от мороза и крови шинели. Немца прилично поломало при ударе; да и пробравшееся внутрь лесное зверье успело до костей обглодать руки и лицо. Не только ему, но и остальным пассажирам, коих, кроме мертвого полковника, насчитывалось еще трое. Один в чине капитана, лейтенант и какой-то унтер. Второй портфель во время крушения раскрылся, и товарищам пришлось собирать разлетевшиеся по всему салону картонные папки и разрозненные бумаги, обнаруживавшиеся порой в самых неожиданных местах. Все ли они собрали, Александр понятия не имел, но сделали все, что могли. В кабину даже лезть не стали, поскольку ее попросту не существовало, только хаотическое нагромождение измочаленного дюраля и фрагментов силового набора корпуса. Да и что там искать? Останки превращенных в замерзший фарш пилотов? А смысл?

У погибших фашистов забрали документы, жетоны, оружие и кое-какие личные вещи – пару чудом уцелевших в катастрофе фонариков со сменными светофильтрами, наручные часы и бинокль в кожаном футляре. И фонарики с часами, и тем паче восьмикратный цейссовский бинокль по нынешним временам являлись весьма большой ценностью. Часы у Сашки имелись свои, и менять он их не собирался, фонарик тоже. А вот биноклю он откровенно обрадовался: как ни крути, оптика у фрицев замечательная, давно подобный заиметь хотел! Вот сегодня и повезло. Да еще и бензиновая зажигалка с откидной крышкой в нагрузку досталась, совсем хорошо.

С тоской поглядев на занесенные снегом спасательные парашюты в количестве трех штук (может, и больше, но поди их сыщи в этом бардаке), Гулькин, скрепя сердце, решил бросить столь ценный трофей. Если б группа уже возвращалась обратно – забрал бы с собой, ни секунды не сомневаясь. Поскольку это – пятьдесят квадратов отличного тонкого шелка и двести метров строп. И то и другое – крайне нужная и дефицитная вещь, особенно стропы, из которых можно делать минные ловушки-растяжки, вязать пленных, использовать для хозяйственно-бытовых надобностей… да мало ли! А парашютный шелк – он всегда шелк, тут и вовсе говорить не о чем. Плюс ремни подвесной системы, хоть плечевые лямки для рюкзаков шей, хоть другое снаряжение изготавливай. Но тащить их с собой в деревню? Нет, пожалуй, лучше тут оставить. Вдруг да представится возможность позже забрать. Тем более, зверье на них вряд ли позарится – съестным-то они не пахнут. Ну, а нет – так нет. Хоть и жалко, конечно. Весной, когда оттепель с дождями начнется, намокнут и через несколько месяцев сгниют…

Придя к подобному решению, Сашка махнул товарищу рукой:

– Все, Вить, уходим. Нет тут больше ничего ценного. И не зыркай ты на парашюты, самому жаль бросать, но не можем мы их с собой тащить, никак не можем. Согласен?

– Согласен, командир, – тяжело вздохнул Карпышев. – Самому надоело в этом склепе ковыряться. Уходить нужно. Но парашюты жаль, столько добра пропадает…

– Мертвяков, что ли, боишься? – подначил товарища Гулькин, кое-как запихивая собранные документы в портфель, крышка которого после недельного пребывания на нешуточном морозе слегка похрустывала под руками. Как бы не лопнула, зараза! Хотя не должна, кожа у фрицев хорошая, качественная. Да и какая разница – все равно переложат в вещмешки. Главное, из самолета вытащить, не в руках же нести. – Вот уж не ожидал!