Александр Дёмышев - Витькины небеса. Жить ради Победы

Высокий новый храм загораживает собой старую, деревянную церквушку. Впрочем, не такую-уж старую, лет двадцать назад построенную. В последнее время не даёт Виктору Александровичу покоя воспоминание, как в начале 90-х встретился он в этой церквушке с одним очень высоким пожилым человеком. Где-то он его видел, но где именно — припомнить не мог. Тот человек внимательно, как-то удивлённо посмотрел на него. И ушёл. Они не сказали друг другу ни слова. Разошлись и больше никогда не встречались.

Когда-то подле места, где стоит церковь, был овраг с родничком у которого они, мальчишки, частенько собирались. Давно его засыпали. Деревню Орловы, что располагалась напротив Пушкарей, проглотил расширявшийся все послевоенные годы завод № 32. В 50-е годы дали заводу имя ХХ партсъезда. В народе же нарекли просто: «Двадцатка». В пору демократизации — вновь переименование. На сей раз придумали название посовременней — «Авитек», после чего некоторые рабочие стали звать родной завод по-свойски — «Витёк».

На месте бараков и пустырей выросли сотни многоэтажных домов, целый микрорайон на краю разросшегося города, который старожилы до сих пор иногда по привычке величают заводским посёлком. Давно посносили хибары, и лишь названия филейских переулков хранят память о деревнях, что когда-то здесь были: Вершининцы, Тиминцы, Курагины…

Все эти годы вплоть до перестройки завод рос и развивался. И чего только на нём не выпускали! От мотоциклов и сеялок до детских колясок и стиральных машин. Но главным направлением работы стали, конечно, зенитные ракеты. А изготовленные на предприятии кресла-катапульты спасли не одну сотню жизней.

Хорошела вместе с заводом и Филейка. В центре её, на площади со сквером возвышался монумент-символ завода: красавец-обелиск в виде огромного факела с алым пламенем в форме звезды, удлинённый луч которой указывал на восток. И дворец культуры трёхэтажный построили, и стадион с трибунами, а рядом — большой спорткомплекс. Выросли школы и детские сады, Северная больница и детская поликлиника. Профилакторий и база отдыха на реке Великой для заводчан, пионерский лагерь «Юность» и спортивный «Нептун» для филейской ребятни. А детский кинотеатр «Орлёнок», разместившийся в настоящем самолёте Ан-8, или комплекс трамплинов на высоком берегу Вятки? Да, много понастроено руками заводчан на радость людям. Чьё теперь всё это? Где та Страна?

Да и сам завод всё делят, делят. Ну, да Бог им судья. Вот только что станется, если надумает на нас напасть столь же сильный и безжалостный враг, как в те грозные годы? Горько об этом думать. Найдутся, наверняка, и сейчас такие люди, как его отец Александр Климентьевич и батин друг Михаил Поликарпович, готовые жизнь положить за свободу Родины, да только мало их. Станут ли люди рваться на верную смерть, как просились тогда на фронт обычные ребята и девчата? Возможно, что и станут. Но за что жизнь отдавать? Уж, конечно, не за благополучие воров-олигархов… Только за Родину!

По оживлённому тротуару спешат по своим делам люди, а ветеран всё сидит на лавочке и, глядя куда-то вдаль, вспоминает. Да, много чего произошло за эти годы. Средняя сестра Маша умерла следующей зимой после войны от воспаления лёгких. Остальные же ребятёнки все более-менее в люди выбились. Средний брат Толя даже главным инженером на мебельной фабрике работал, он умер от инфаркта пару лет тому.

Дядя Зиновий живым и невредимым, весь в орденах и медалях, вернулся с войны. Его боевой путь начинался с обороны блокадного Ленинграда, а закончился автографом на стене Рейхстага. Но вписаться в мирную жизнь у него не получилось, вскоре запил. Никак не мог он уже обойтись без «наркомовских» ста грамм, они-то его и сгубили; утонул по пьяной лавочке в Вятке.

Кольке-одесситу не суждено было больше подняться по Потёмкинской лестнице к бронзовому Дюку и пройтись по Приморскому бульвару. Колька пал смертью храбрых в Крыму, освобождая Севастополь — город славы русских моряков. Так и не дошёл он до своей родной Одессы.

Мирон и Кузя, отучившись в школе юнг на Соловецких островах, успели оказаться на боевых кораблях Черноморского флота; правда, на разных. Но повоевать им так и не довелось, к тому времени фашистов с Чёрного моря выгнали. Через несколько лет они вернулись на Филейку и работали на заводе до самой пенсии.

Старший брат Кузи Григорий закончил войну младшим лейтенантом в Чехословакии. Потом его перевели служить в Прибалтийский военный округ, где летом 1947-го во время короткого боя с «лесными братьями» Григорий пал, насмерть изрешечённый автоматными пулями.