Савелий Громов - Двести второй

А так как на улице температура всего +10С градусов начинается толкотня перед выходом из казармы, мы как пингвины на льдине топчемся в тамбуре в полусонном состоянии. Никто не хочет выходить на улицу первым, а потом мерзнуть, и ждать остальных. Но вот сержанты пинками и тумаками выталкивают толпу на улицу. Строимся, побежали. Зарядка начиналась с бега: бег, ходьба гусиным шагом, бег с выпрыгиванием. Общая дистанция составляла 3 км. После бега спортивный городок, проходка брусьев в длину на прямых и согнутых руках, нескольку раз туда-обратно; подъемы ног на брусьях; «Братский пресс» сидя на брусьях – 20 повторений (Братский пресс – это когда все бойцы кладут руки на плечи сидящих рядом на брусьях бойцов и в таком положении сгибают и разгибают туловище). Далее подтягивания и отжимания на брусьях – 20 повторений, под счет старшины и в конце бег с «тачкой» до казармы (Тачка – это когда напарник держит твои ноги, а ты бежишь на руках). В зарядку включались приседания, подпрыгивания на корточках по 100 раз, подтягивания и отжимания с фиксированием в статичном положении. По несколько раз в день нам приходилось «спасать землю» от падения на нее огромного метеорита. Происходило это так, Старшина становился необычайно серьезным, и подражая голосу Левитана произносил: «Внимание! Внимание! Поступила вводная! К земле на большой скорости приближается неопознанный космический объект, возможно метеорит. Нашему взводу поставлена задача, оттолкнуть землю, с траектории движения метеорита. Упор лежа принять! На счет – Раз! Дружно толкаем землю от себя. И Раз! И Два!… Пошла родимая!»

Когда приняли присягу, и выдали автоматы два раз в неделю бегали марш-бросок в полной боевой выкладке.

Испытание тяжелое, несмотря на лыжную секцию за спиной. В Забайкалье летом температура до +40С градусов. Жара, ударяющий в спину АК-74, подсумок, саперная лопатка, каска, вещмешок с ОЗК и прочие прелести полной выкладки. Бежишь и видишь, как Х/Б на спинах впереди бегущих бойцов начинает темнеть от пота. Сначала появляется темная полоса под ремнем автомата, к концу маршрута Х/Б мокрое от пропитавшего его пота насквозь – можно выжимать. Соленый пот заливает глаза, но вытирать его, уже нет сил. Рядом бежит лейтенант с «макаром» (ПМ пистолет Макарова, 9-мм Принят на вооружение в 1951 году) в поясной кобуре. Его громкие выкрики:

– Подтянись! Вы Пограничники, а не «сраные десантники», поэтому вы должны бегать как «Лоси Пржевальского»!

Давно уже не вдохновляют этих самых «Лосей Пржевальского» бегущих строем по пыльной дороге очередной марш-бросок.

Почему десантники сраные и кто такие «Лоси Пржевальского», нет сил, не только спросить у Летехи, но и даже размышлять над этим.

Плевать мне на десантников и всех лосей в мире. Не вру, не смогу плюнуть, в глотке все пересохло, губы потрескались.

Впереди бежит Леха Хохол, от него воняет, как будто он сука неделю назад сдох. Думаю, что и от нас фонит не лучше. Взгляд влево. Летехи уже рядом нет, убежал вперед. Хорошо ему «Лосяре» без автомата и подсумков налегке бегать и орать всякую хрень. В голове гул от дружного топота кирзачей по высохшему до бетонной твердости грунту и стрекотания цикад.

– Да мля, что за херня в голову лезет. Какие мля цикады в Забайкалье?

– Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша

– Шифер едет с крыши вон, ну, а мне пора в ДурДом!

Видимо в голове «жидкость» закипела как в радиаторе. Взгляд через плечо через силу, сфокусироваться не удалось. Периферийным зрением отмечаю, что бежим кучно, отстающих бойцов нет.

Это – хорошо, потому, что сзади бегут сержанты, они как и офицер бегут налегке. Будешь отставать, получишь кирзачом «волшебного пендаля». Хорошо, что в нашем взводе дохляков нет и не приходится тащить на себе «раненых».

Во втором взводе одного «раненого» дотаскали на себе до того, что чуть в «двухсотые» не перевели. Теперь сзади всегда бегут сержанты и контролируют ситуацию. Сзади раздается то ли хрип то ли крик: «Чья лопатка!»

Хлопаю себя по ремню, и по спине стекает холодная струйка пота. В мозгах зажигается красная лампочка, в висках начинает пульсировать кровь. Перед глазами загорается бегущая строка: «Сука! П_р_о_е_б_а_л!»

Что говорил прапорщик Жуков: «В армии нет слова – потерял или украли, есть только слово – Проебал!»

Останавливаюсь, и оборачиваюсь через левое плечо. Мимо пробегают бойцы, открытыми ртами хватая горячий пыльный воздух. И вдруг навстречу мне бежит Шурик Григорьев свой вятский пацан откуда-то с района. В руках у него моя лопатка.