Николай Шахмагонов - Остров милосердия. Хирурги в спецоперации

– Не понял? – переспросил он.

– Кто вооружил Украину? То есть отпустил её из союза со всем советским вооружением? Ельцин в надежде что она и ударит по России. Сколько нашей боевой техники осталось! Надо было всю забрать. Всю…

– Там же вроде всё делили, – с сомнением сказал Гулянин.

– Всё, да не всё. Долг-то внешний Россия на себя весь приняла, вот и надо было заявить – долг принимаем за всех, но и вооружение извольте вернуть…

Потом, помолчав, прибавил:

– Вот этим, советским вооружением бьют и калечат наших ребят.

Да ты не обращай внимания… Надо выговориться после того, что увидел. Ребята у нас все молодые… Многие с такими рваными ранами и не встречались прежде, да и сестрёнки – тоже не встречались.

– Когда мы вступали только на эти русские земли украинные, да, да, именно русские украинные земли, всё было чин по чину – на боратах «Торнадо» наших, как и положено, красные кресты. Но встретились мы с нечистью, что хуже зверья. Именно по крестам бьют. Когда колонна идёт, выбирают прежде медицинские машины, чтобы некому было оказывать помощь раненым, ну а как разместились на местности, тут и артиллерия в ход пошла и даже Точка-У.

– И неужели наши не могут пресечь?

– Ещё как пресекают. Да только одних множат на ноль, другие появляются. А какие молодцы наши бойцы и командиры! Какие молодцы!

И это тоже отметил про себя Гулянин, решив всё-таки выбрать время и почитать некоторые главы из военных мемуаров. А то ведь в минувшие годы как-то уже очень ослаб интерес к военным мемуарам о Великой Отечественной. Вон до развала-то целая военно-мемуарная редакция в Военном издательстве работала. Сколько выпускали воспоминаний фронтовиков! Казалось бы, после выхода мемуаров маршалов победы и писать некому, да и читать никто не будет, мол, все полководцы и военачальники выписались, а остальных читать не интересно. Ан нет. Ещё как интересно. И опыт, опыт представлен в книгах.

А на следующий день как раз и выпал момент, когда некоторое время не поступали раненые. Командир собрал короткое совещание. Сделал несколько сугубо профессиональных замечаний. Затем дал слово заместителю по военно-политической работе майору Котову. Тот отметил, что в нелёгкий боевой день все без исключения вели себя достойно. Затем объявил:

– Вы уже, наверное, заметили прибывшего к нам офицера. До сих пор представить его не удалось, потому как он сразу приступил к работе. Так вот, перед вами капитан медицинской службы Михаил Гулянин, командированный из военного госпиталя, одного из ведущих Московских госпиталей. Гулянин – праправнук выдающегося хирурга, прошедшего свои военные университеты в медсанбате нашей дивизии в годы войны. Прошу любить и жаловать. А теперь ему слово…

– Товарищи, – начал Гулянин и прибавил потеплевшим голосом: – Друзья мои боевые. После того как мне довелось оперировать доставленных в госпиталь раненых, я решил, что моё место здесь, на передовом рубеже, где прошёл школу хирурга мой прадед, памятью о котором я особенно дорожу. Существует особая незримая связь между дедом и внуком, но я не застал своего деда. Он погиб при испытании нового оружия, когда я ещё не родился. Заменил его прадед. Да, мне повезло, потому что совершенно бесценное общение с этим необыкновенным человеком даровано мне было до отроческих лет. Под влиянием прадеда я выбрал профессию хирурга, причем хирурга военного. Сразу оговорюсь, что упомянул своего прадеда не для того, чтобы, как говорят…

Гулянин сделал паузу, подбирая слова и сразу отметая обороты вульгарные типа: «примазаться к славе», или несколько напыщенные, подобные: «искупаться в лучах славы». Он так и не подобрал нужной фразы и продолжил просто, по существу:

– В медицине, особенно в хирургии особая мера достоинства – умение владеть в совершенстве скальпелем, скальпелем, который должен стать исцеляющим. Много в минувшие годы говорили, мол, не та уже теперь молодежь. А молодежь – это мы с вами, большинство из нас – и сама не знала, на что способна во имя Отечества. И я не знал. Конечно, все мы предполагали, что способны на подвиги, но одно дело предполагать, другое – совершать. Сегодня я был поражён отвагой тех, кто стоял под вражеским обстрелом у операционных столов. И, вспомнив рассказы прадеда о том, как работал он и его боевые товарищи в годы войны, предложил нашим командирам, – он нарочито бросил взгляд в сторону командира медсанбата и его заместителя по военно-политической работе, – проводить в свободное время небольшие экскурсы в годы войны, которые поможет сделать книга воспоминаний моего прадеда, изданная в последние годы советской власти. Вот эта книга, – Гулянин высоко поднял томик военных мемуаров, – я взял её с собой как учебник мужества и стойкости, ещё не представляя себе, как она может помочь всем нам ощутить великую, нетленную связь с героями жестокой войны с фашизмом. Ведь мы в большинстве уже даже не внуки, а правнуки тех героев, которые отстояли Отечество в суровые годы войны. И сегодня я увидел, что мы приняли эту эстафету. Извините, если получилось немного напыщенно, но ведь, по сути, верно.