Николай Личак - Люди ратного подвига

— А хорошо, что ты атаковал с фланга, — крепко пожимая руку Иванову, говорил Пинский. — Я так и не мог прорваться с фронта, пока ты не ударил то ним с тыла… В общем, недаром говорится: «Ум хорошо, а два лучше…» — И все же, не утерпев, добавил: — Конечно, если бы мы атаковали вместе, прорвали бы.

— Прорвали бы, безусловно, прорвали бы, Дмитро, но во что бы это нам обошлось? Ты лучше расскажи, где ты пропадал этот год? Что делал? В каких боях участвовал?

Но поговорить друзьям и на этот раз не удалось. Они получили приказ двигаться дальше.

— Что ж, Дмитро, — сказал Иванов, — видно уж, побеседуем там, после победы. — И он показал рукой на запад, куда по-прежнему стремительно неслись серые, разлохмаченные облака.

Сзади по всему фронту гремела, приближаясь, канонада.

Свежие силы входили в прорыв.

глубоким вниманием, стараясь не упустить ни одного слова, выпускники Краснознаменной ордена Ленина и ордена Суворова I степени Военной академии имени М. В. Фрунзе слушали обращенную к ним речь Министра обороны. Маршал говорил о великом призвании офицера отдать все свои силы и способности делу укрепления оборонной мощи Советского государства, призывал всегда высоко держать честь и достоинство советского офицера, показывать пример выполнения воинского долга и требований воинских уставов.

Сказал министр и о необходимости воспитания у подчиненных активного наступательного духа, железной стойкости…

«Стойкость… — подумал Герой Советского Союза подполковник Иван Федорович Войтенко. — Сколько воспоминаний связано с этим словом! Не она ли, железная стойкость, помогла выстоять под Москвой в 1941 году? Не этому ли замечательному качеству обязаны герои обороны Сталинграда, поклявшиеся ни шагу не отступать назад, на весь мир заявившие, что там, за Волгой, для них нет земли. Да только ли в обороне нужна стойкость? Разве не нужна она и тогда, когда, охваченные единым наступательным порывом, войска стремительно продвигаются вперед, круша вражескую оборону, сметая на своем пути все преграды, с ходу форсируя реки, цепляясь за до смешного маленькие пятачки-плацдармы и удерживая их, несмотря ни на что?»

Войтенко вспомнил бои на Волге, себя — двадцатитрехлетнего лейтенанта, командира истребительно-противотанковой артиллерийской батареи, наступление, контратаки противника. В памяти его отчетливо воскресли февральские события далекого 1943 года, боевые дела батареи, стойкость артиллеристов.

…Ветер свободно гулял по безлесой, кое-где изрезанной неглубокими оврагами донской степи, со скоростью десяти метров в секунду нес колючие снежные иглы. Автомашины, тащившие приземистые длинноствольные пушки, то и дело застревали в сугробах. Тогда из кузовов, обтянутых тентом, в глубокий снег, поругивая погоду, спрыгивали люди, лопатами расчищали снег, упираясь плечами в борта, дружно налегали и под протяжные выкрики: раз — два-а взяли! — подталкивали буксующие машины.

Когда батарея выбралась на гребень высоты и артиллеристы вновь стали расчищать снег под увязшими по ступицы машинами, командир батареи лейтенант Войтенко, прикрывая рукой от ветра лицо, пошел в сторону от дороги. Время от времени он останавливался и, накрывшись плащ-палаткой, зажигал электрический фонарь, чтобы рассмотреть карту. Вернулся он быстро и тотчас же повел артиллеристов вниз по отлогому скату, на ходу указывая, где расположить орудия, как оборудовать позиции. Внизу он остановился, обвел взглядом окружившую его группу людей в полушубках и ватниках и позвал:

— Лейтенант Смолкин!

— Я! — отозвался густой хриплый голос. Вперед вышел плотный, широкоплечий человек в полушубке.

— Вот. Останетесь здесь за меня, — сказал Войтенко. — К рассвету чтобы все было готово: орудийные окопы, укрытия для расчетов — все полного профиля, как полагается. Я пройду с разведчиками и связистами вперед устанавливать связь с пехотой. Машины отправить метров на 400 в тыл, замаскировать. Поварам готовить пищу.

Машины, натужно завывая моторами, с трудом разворачивались в густом снегу. Расчеты отцепляли, устанавливали орудия, расчищая в снегу площадки, подрывая под сошники канавки, чтобы орудие не откатывалось назад при стрельбе, сгружали снаряды. Командир взвода лейтенант Штыков суетился у буссоли, подбегал к орудиям, проверяя, правильно ли установлены. И только когда орудия были готовы, приступили к оборудованию орудийных окопов, начали рыть щели. Так уж положено: сначала изготовиться к бою, чтобы противник не мог застать врасплох, а потом все дооборудовать до нормы.