Александр Андреев - Очень хочется жить. Рассудите нас, люди

Я знал эти стихи и продолжил;

— «Душу к одной зажечь! Стихами велеть истлеть ей..»

— Уже зажег, — вскользь заметила Женя. — О, «Швейк» Будем читать по вечерам вслух. — Окинула взглядом комнату. — Куда ставить книги?

— Вот эту стену займем. Полки я сделаю сам.

— А дальше что? — спросила Женя едва слышно, как бы про себя.

Я не понял.

— Что «что дальше»?..

— Ничего. Это я так… Включи свет, пожалуйста.

Я повернул выключатель. Женя подвязала передничек, достала из тумбочки сковородку, накрытую тарелкой.

— Пойду разогрею котлеты, а ты открой консервы. Я быстро. И налей мне вина, полный стакан. — Женя рассмеялась, а глаза оставались грустными.

Вначале я пожалел, что задержал здесь Нюшу, встреча с ней обострила уже утихшую боль. Но тут же решил: пускай свыкается с тем, что есть. Значительное и настоящее без боли не достается…

…В горячей сковороде еще шипело и потрескивало масло.

— Я никогда не ел таких вкусных котлет, какие делаешь ты.

Мне и в самом деле казалось; все, что делалось Жениными руками, было самым лучшим, хотя я знал, что котлеты покупные. Женя просияла.

— Слушай, Алеша. У меня сердце сжимается от счастья, когда мы садимся за наш стол, когда все у нас есть, все чисто, уютно и я могу смотреть на тебя сколько хочу. — Женя выпила вина, глаза ее заблестели, щеки заалели.

Я знал, что она станет теперь нести всякую милую несуразицу.

— Думаю, не слишком большое удовольствие — смотреть на меня.

— Что ты… Если бы мне запретили видеть тебя хоть неделю, я бы, наверно, умерла. И если бы людям пришлось наказывать нас за что-нибудь, то самое страшное наказание было бы — разъединить нас. Для влюбленных страшнее разлуки ничего нет. Налей мне еще вина немножко. Только знаешь, Алеша, чего я хочу? Чтобы никогда у нас не было однообразия в жизни, чтобы она не походила на заведенный механизм: изо дня в день одно и то же. Утро, день, ночь… Завтрак, обед, ужин… Институт, работа, общежитие… Беспросветно, как глухая стена. Иные свыкаются с этим, даже находят в этом счастье.

— Я с тобой согласен, — сказал я великодушно. — Однообразен примитивный, лишенный взлетов человек — мещанин в быту, чиновник в своей деятельности: все размеренно, рассчитано, никаких отклонений от нормы, все спокойно, а главное, благополучно. Постоянного счастья нет. Есть постоянное благополучие. Счастье не в обладании счастьем, а в достижении счастья, в движении к нему. Мы с тобой, Женечка, в пути.

Женя потерла руки и засмеялась.

— Вот это верно. Алеша! Мне нравится быть в пути.

— Знаешь, Женя, — заговорил я негромко, — человечество не так уж бедно, если оно смогло создать столько удивительных умов и сердец, столько гениев. Аристотель, Кампанелла, Гомер, Лев Толстой, Линкольн, Циолковский, Эйнштейн, Пушкин… Не хватит вечера, чтобы перечислить всех лишь по именам. И вот, когда я остаюсь один или когда мне тяжело и горько, я незаметно подкрадываюсь в их общество и тихо слушаю. Они учат мудрости, доброте и жизнелюбию. Нет, не навязчивой назидательностью, а примером своей жизни, своей борьбы.

— В следующий раз, когда ты будешь прокрадываться в их общество, Алеша, возьми и меня с собой, — попросила Женя то ли в шутку, то ли всерьез. — Мне тоже бывает иногда и тяжко и горько.

— Ладно, возьму, — пообещал я. — За короткую жизнь они совершают столько всего, что поражаешься, как выдерживает простое человеческое существо! Иные испытали в жизни страшные лишения, муки, но все равно утверждали: «Жизнь прекрасна!» Иные горели на кострах, а провозглашали: «Правда восторжествует!» Двери в будущее, в невиданное открываются людьми настоящими, бесстрашными и, знаешь, беззаветными. Я уверен, что уже расхаживают по земле мои ровесники. Они уже приглядываются, прищурясь, к звездам, уже прикидывают в уме, когда можно будет махнуть, скажем, на Венеру и за сколько времени можно покрыть это расстояние. И горючее для космических кораблей добывают — настоящее, и варят сталь, создают сплавы, которые не горят ни на каком огне, — настоящие, и преграждают путь рекам — настоящие!

— И строят дома — настоящие, — подсказала Женя.

— Да, и строят дома. Будущее-то за нами, трудовыми, Женечка. И главное — на какой лад себя настроить. Пессимисты, например, всем недовольны, все у них мрачно и беспросветно, все осуждают, как будто от этого им лучше жить. Я настроен на другую волну. Я ненавижу зло, корысть, подхалимство, зависимость, душевную бедность. Все это я отчетливо вижу. Но все равно жизнь прекрасна Женя! Счастье вот оно, за углом…