Николай Юрконенко - Белый олень. Часть 3. Одинокий волк под луной

Афганский мальчишка, застреленный русским солдатом Сергеем Романовым – умер обычной смертью воина. Когда его тело передадут родителям, им будет кого оплакивать, обряжая в погребальные одежды… А кого будет оплакивать мать Сашки, вырастившая его в одиночку: сына или кусок обезображенной окровавленной плоти? Понятно, что в таком виде Сашку не покажут, истерзанное палачами тело запаяют в цинк, иначе мать просто сойдет с ума из-за того, что увидит.

…Конец душевным терзаниям Сергея положил все тот же рядовой Большаков – как-то раз им пришлось совместно стоять в боевом охранении. Разговор затеял Юрка-дембель:

– Гляжу на тебя, Романов, и думаю: чё ты всё ходишь враскоряку, будто в штаны навалил? Смурной, как с бодуна', не базаришь ни с кем, постоянно один да один… За того «духа» переживаешь, что ли?

– А если и так, то тебе-то какое дело? – угрюмо проронил Сергей.

– Брось ты на хрен эти самокопания! – презрительно сплюнул Большаков. – Меня по первости тоже корёжило, а потом все прошло. Сейчас на моем счету пять «духов», и я об этом не жалею. Доведется еще пятерых завалить – завалю и глазом не моргну.

– А это ничего, что ты живешь, а их нет? – Сергей неотрывно смотрел в Юркины шалые водянистые глаза. – Ведь не они же пришли к тебе домой, а ты к ним припожаловал, чтобы убивать.

– О'паньки! – изумленно воскликнул Большаков. – Ишь куда тебя занесло, капрал! Если будешь так рассуждать, то пришибут тебя скоро или сам себя грохнешь из-за своих переживаний… – и твердо отбивая слова, закончил. – Ты – солдат! И находишься здесь не по своей прихоти, а по приказу! А поэтому, должен выполнять то, что положено.

– Где что-то положено, там часовой стоит, понял? – криворото усмехнулся Сергей.

– А чё это ты «дедушке» дерзишь, салага? – угрозливо набычился Юрка. – На'прочь берега' потерял или расслабо'н словил?

– А не пойти ли вам, «дедушка», на три известные русские буквы? – Сергей недвусмысленно положил ладонь на рукоятку автомата – нравы были военные, психика на пределе.

– Ишь ты – гроза к ночи… – Юрка внимательно отследил это движение, как-то истолковал его, чуть сбавил напор и уже примирительно продолжил. – Я к тому, что нечего распускать сопли, раз нам выпала такая судьба… Тут много думать не надо, за нас думают важные московские дядьки с большими звездами на погонах. А солдатне эта война – до жопы! Как говорится:

«Ху'басти, чету'расти, 8 8 Так говорили русские солдаты для рифмы. Но традиционное афганское приветствие правильнее звучит так: «Чету'расти, ху'басти? – «Как вы? Все хорошо?». – попал в Афган по дурости!»

– А что, был шанс не попасть? – усомнился Сергей.

– Конечно, был, – уверенно подтвердил Юрка. – Да только ума не хватило им воспользоваться… А в общем-то, я не жалею, что довелось повоевать, теперь хоть знаю, что это такое.

Они долго молчали, Сергей, остекленело глядя себе под ноги, и Юрка, смотревший на прилегающую местность в направлении длинного пулеметного ствола.

– Так что завязывай переживать, Серега, – наконец оторвался он от прицела. – Или оцинкуют тебя после очередного боевыхода, и полетишь ты к мамочке в «черном тюльпане» 9 9 «Черный тюльпан» – солдатское прозвище транспортного самолета Ан-12, задействованного для перевозки раненых и убитых в Афганистане. грузом «двести» … А оно тебе надо? Еще и девку, поди, за титьку ни разу не подержал, а собрался на тот свет.

И то ли этот случайный разговор помог, то ли время как-то повлияло, но Сергей, сделав невероятное волевое усилие, приказал самому себе как можно реже вспоминать свой первый бой. А спустя время, убитый афганский мальчишка уже перестал сниться каждую ночь. Очерствело и даже как-то успокоилось в боевых буднях сердце, до этого исходившее ноющей мучительной болью от осознания того, что человек не имеет права отнимать жизнь у другого человека.

… Смотрел на летевших на войну молодых ребят Сергей Романов, тридцатисемилетний ветеран. Смотрел, вспоминал, размышлял. Невеселым и каким-то напряженным был полет вертолета на почти километровой высоте, под десятибалльной слоистой облачностью, над равнинным предгорьем Северного Кавказа. Невеселыми были думы у капитана Романова.

Задумчиво глядя в залитый дождем боковой иллюминатор-блистер, Сергей вдруг заметил на земле яркую огненную вспышку, устремленную ввысь, которую в солнечный день увидеть было бы практически невозможно. Поначалу капитан не придал этому значения – за послевоенные годы память частично стерла реакцию на это жуткое видение. Но в следующий миг сердце болезненно сжалось, а тело оделось холодом, эта вспышка была похожа на работу сварочного аппарата – точно таким же бело-сине-оранжевым пламенем горит электрод. Это видение невозможно перепутать ни с чем – так бьет скорострельный крупнокалиберный ДШК 10 10 ДШК – Дегтярева-Шпагина крупнокалиберный пулемет калибра 12,7 мм., с прицельной дальностью 3500 м. В зенитном режиме стрельбы выдает до 1200 выстрелов в минуту. . Разница лишь в том, что работа электросварщика образует огненный шар, а пулеметное пламя вытягивается в длинный пушистый жгут.