Вдруг стрельба прекратилась. Что бы это могло значить? Хитрят, подпускают еще ближе на верный прицельный огонь?
Замолчали и эсминцы. Мы были слишком близко от берега, и они ненароком могли зацепить и нас. Стало настолько тихо, что все мы невольно замедлили свои шаги. Тело сжалось в тугой пружинный комок.
Но почему молчат немцы? Почему они так долго выжидают? Почему?..
Раздайся в этот миг хотя бы один выстрел, у некоторых из нас «пружинный комок» мог бы сработать не в ту сторону. Ведь иногда для человека достаточно одного укола швейной иголки, и он потеряет самообладание.
Упрямо, сцепив зубы, продвигались мы вперед. А немцы все еще молчали.
Сзади с тральщиков стали высаживаться пехотинцы. Булькала вода, слышались отрывистые команды, ругань, и это подхлестнуло нас. Рванулись на остров! Все было на виду: камни, кустики, бугорки…
Мы быстро переползли от камня к камню, пробираясь в глубь острова. Неожиданно на пригорок из-за крайнего дома деревни выхлестнула большая толпа. Прилипли к земле. Но что такое? Это совсем не военные, а гражданские люди, среди которых много ребятишек. С криками радости они бежали нам навстречу.
- Вота, - растерянно проговорил Фокин (он полз со мной рядом), поднимаясь с земли и вытирая мокрый лоб резиновым рукавом водолазного костюма. Шапки на нем так и не было.
Нас мигом окружили.
- Где немцы? - было первым вопросом.
- Больше нету. Сбегли. Кишка не выдержала, как увидели вас… На той стороне у них катеры были. Только сейчас сбегли. Туда, на Большую землю…
Остров находился в Рижском заливе, а жили на нем эстонцы. Пожилые мужчины свободно говорили по-русски. Но тут были и дети. Они не понимали русского языка- в буржуазной Эстонии изучать его категорически запрещалось. На загорелых, обветренных лицах ребятишек сверкали любопытством глазенки. Мальчишки жались к нам, а когда мы направились к деревне, наперегонки побежали впереди.
В деревне нам отвели просторный пятистенный дом одинокой моложавой вдовы. Она мило улыбнулась при встрече, а в переднюю не пошла: распахнула дверь и осталась на пороге. Потом без конца гремела на кухне чугунами или, подоткнув подол, метеором носилась с ведрами во двор и обратно.
Вечером в дом пришла целая делегация мужиков с большими свертками. В кухне на стол они выложили два копченых окорока, жирный бараний зад, полкуля вяленой рыбы и несколько краюх хлеба. Мы ничего не просили у них и не знали, что делать со столь необычными подарками. У нас были свои продукты: мясные консервы, сгущенное молоко, копчености, галеты. Капитан-лейтенант даже растерялся. Он попробовал вежливо выпроводить гостей, но мужики стояли на своем, даже и не думая уходить.
- За что вы нас обижаете? - заговорил по-русски пожилой статный эстонец. - У нас есть. Немцы не успели все взять. Это для вас…
Пришлось согласиться. А мужики уже вытаскивали из карманов бутылки с самогоном.
- Это уж совсем ни к чему, - рассердился было командир.
- Как ни к чему? У нас праздник. Пусть и у вас будет праздник.
- Мы. взяли две или три бутылки, чтобы немножко согреться и растереть застывшее в ледяной воде тело, и отнесли их в переднюю.
С остальными бутылками мужики тут же и разделались. Пили они прямо из горлышка, стоя, передавая бутылку из рук в руки по кругу, почти не закусывая. Кто выпивал последний глоток, тот должен был вынимать свою бутылку, и так до тех пор, пока не кончится вино.
Мы ужинали в передней, а на кухне мужики шумно галдели. Потом они принялись петь песни. Пели на своем языке, а все было понятно. Та же, что и в русских старинных песнях, душевная тоска, перемешанная с удалью и бесшабашностью. Это было настолько близко, трогательно, что и наши губы невольно шевелились.
Они пели долго, до полуночи, и мы не мешали им. Кто знал, может, они пели так свободно впервые за все три года немецкой оккупации…
На острове мы прожили больше недели. Корабли вы садили нас и ушли. В море разгулялся страшный шторм. Огромные пенные валы накатывались на лед, взламывали кромку и почти достигали берега острова. В воздухе стоял беспрерывный гул. От ветра гремели железные крыши, гнулись и жалобно стонали деревья.
А вокруг берегов лед толстел. По нему стало можно свободно ходить. Мужики опять пришли к нам - пригласили на охоту за тюленями. Командир заколебался, но пришлось согласиться. Оказывается, у жителей не было ни одного ружья - все отобрали немцы.
Охотились здесь своеобразно. По льду день-деньской кружили большущие черные собаки, выискивая тюленьи лунки. Найдет собака лунку и - домой. Хозяина за полу и давай тянуть в море. Охотнику только и остается замаскироваться и ждать, когда тюлень вылезет подышать воздухом. Удивительно умные собаки. Мы ни разу не слышали их лая. Подходили они к нам запросто. Стоило только дать кусочек сахару, и этого вполне было достаточно для дружбы. Сядет возле тебя этакий здоровенный пес и следит молча синеватыми глазами за твоей рукой - не полезет ли она в карман за следующим кусочком. Дашь ей сахар, покажешь - иди в море, и она затрусит на лед.
Читать дальше