Александр Тамоников - Тонкая грань затишья

– Подходи и ложись рядом.

Парень нырнул в кусты, лег рядом с красноармейцем, протянул руку к автомату, за что тут же получил оплеуху.

– Не трогай, не игрушка.

– Да я уже стрелял из такого.

– Когда успел?

– Витюха Горбунов из сельхозкооператива в дальней роще нашел. Там был склад части, что стояла на окраине поселка. Уходя, его взорвали, но кое-что осталось целым. Витюха там лазал, нашел «ППШ» и диск. Мы в овраге пальнули по бутылкам и еле ноги унесли. Полицаи вмиг сбежались на выстрелы.

Лесин покачал головой:

– Нашли забаву. Автомат полиция забрала?

– Наверное. Мы бросили его.

– Ладно, с чем пришел?

Парень шмыгнул носом:

– Дядька Кисель прислал.

– Понятно, что не бургомистр или комендант. С чем конкретно пришел?

– Дядька Кисель просил передать, что в семь тридцать на станцию прибыл воинский эшелон. Там платформа с охраной и пулеметом, еще четыре с бронетранспортерами. Они накрыты тентами, но те местами порвались, видно. Я забыл, как дядька Кисель их называл.

– «Ханомаг».

– Да, так и дядька Кисель и говорил. «Ханомаги». Их по две штуки на платформе. Еще четыре пассажирских вагона, в них солдаты и офицеры, всего сто двадцать человек. В конце состава товарный вагон. На станции возле него и платформы немцы выставили охрану.

Лесин посмотрел на парня.

– В семь тридцать пришел, говоришь?

– Ну да. Его на запасной путь загнали.

– Почему? Может, рота прибыла для размещения в поселке?

– Нет, тогда состав под разгрузку поставили бы. С паровозом поломка случилась. Комендант на станцию прибыл с полицаями и немецкими офицерами. В общем, дядька Кисель сказал: передай в лес, мол, что эшелон простоит на станции до утра. Отправление назначено на десять часов. До этого ремонтники обещали починить паровоз.

– А что, на станции других паровозов нет?

– Он большой, «ИС» называется. У нас таких нет, а с Харькова гнать накладно.

– Откуда и куда следует эшелон, Кисель сказал?

– Да. Из Полтавы в Харьков.

– Ладно. Ты устал, наверное, да? Все же двенадцать верст протопал.

– Я привыкший.

– Есть хочешь?

– Это да. И пить.

Боец указал на вещмешок.

– Возьми там банку каши, флягу с водой, сухари. Перекуси и поспи за большим кустом.

– Перекушу с удовольствием, а спать тут не буду.

– Почему?

– Тут в двух верстах озерцо. Туда пойду. Посплю, порыбачу на вечерней зорьке. Сейчас карась хорошо идет.

– Чем ловить-то будешь? Или гранату из подорванного склада утащил? Решил глушануть?

– Я дурак? Леска у меня есть, грузила, крючки, удилище из ветки орешника сделаю, поплавок вырежу.

– Ты запасливый.

Четырнадцатилетний паренек, как-то сразу повзрослевший с приходом гитлеровцев, вздохнул и поговорил:

– Будешь тут запасливым, при новой власти. Хотя мы и раньше худо жили. Батяня помер в тридцать восьмом году. Мать работала в бухгалтерии ватной фабрики. Она и сейчас там. Все те же гроши получает.

– Отца арестовали, что ли?

– Нет. Сам помер. От чахотки. Мне тогда десять лет было. Помню, батя мужиком крепким, здоровым был, лес валил для деревообрабатывающей фабрики. А потом зимой простыл на работе. Сначала подкашливал, жаловался на головную боль, а потом так похудел, что не узнать, и все время кашлял с кровью. Ну и помер.

– Извини.

Парень с удивлением посмотрел на бойца.

– За что? В этом никто не виноват.

– А что мать замуж второй раз не вышла?

– Вот это не твое дело.

– Ладно.

Связной перекусил, напился, все, что осталось, аккуратно сложил в вещмешок.

– Я горбушку возьму для рыбалки, а то кто знает, накопаю червя или нет, – сказал он.

– Бери.

Кирюха осмотрелся и заявил:

– Я вот одного не пойму. Мужики на деревне говорили, что Лухово болото непроходимое. Где же тогда ваш лагерь?

– Тебе этого знать не надо.

– Оно понятно, но интересно.

– Ты знаешь, что приключилось с любопытной Варварой?

– Знаю. Нашей соседке Варьке Терновой не только нос оторвать надо. Стоило бы и вообще прибить ее.

– Чего так?

– Да замучила уже! Сено у нас по ночам тащит Варька. А что против сделаешь? Хахаль-то ее Петька Клинько полицай, он при власти. – Парень сплюнул на землю. – А нам это сено ой как тяжко дается. Вдвоем и косим, и скирдуем. Хорошо, сосед иной раз помогает. Он отцу другом был. Корову-то кормить надо. Она хоть и старая, но молоко покуда дает. А насчет болота я чего интересуюсь. У Витюхи дед древний, под сто лет уже. Помнит еще Царя-освободителя, того, что крепостное право отменил. Он на германской воевал, ноги лишился, пережил революцию, Гражданскую войну, видал, как колхозы собирались. Много чего помнит. Среди всего прочего и то, как церковь в заброшенном селе Боровка рушили. Священник успел все ценное оттуда вывезти и, как люди думали, притопил в болоте. Его, понятное дело, расстреляли, дом под сельсовет забрали. А на селе тогда один упырь жил, как звать, не помню. Ну и решил он отыскать клад попа. Далеко спрятать золото, серебро и иконы тот не мог. Стал мужик ощупывать болото от села вглубь леса. Сына помощником с собой взял. Тот и рассказал, как отец слегой в одном месте вроде на что-то наткнулся и решил зайти в болото. Шаг сделал и провалился по грудь. Сын хотел к нему дерево нагнуть, да не успел, затащила топь в момент. Потому и удивляюсь. Болото непроходимое, а вы тут обжились.