Но самое интересное начиналось, как только теософ, поместив скорлупку на спицу, оставлял её в покое. Она тут же начинала крутиться на игле, совершая оборот за оборотом, в одну и ту же сторону. Возможно, он сам их и подталкивал незаметно, но что-то уже долго они крутятся, заметил художник. Скорлупки лёгкие, у них не должно быть большой инерции. А тут уже последняя, восьмая начала крутиться, а первая ещё не остановилась. И все остальные. Было такое впечатление, что они целенаправленно озирают окрестности, что их тщательно нарисованные глаза что-то видят. А вот нарисованный одной карандашной линией рот вряд ли способен сказать, что удалось увидеть скорлупке. И вообще, как она что-то сообщит? А если они не для этого, то зачем?
Закончив свои странные манипуляции, Айронрафт вернулся к своему портфелю около стола и попросил заказчика уточнить, если возможно, какая требуется работа.
Заказчик понёс полную чушь. Маша руками в разные стороны, он рассказал о подозрениях, что за ним следят… все. И вон из того пожарного депо. И вон с той колокольни. И с чердака райкома. И с находящейся довольно далеко, но проглядывающей между домами Поклонной горы. По каким признакам он обнаружил ведущееся наблюдение, особенно на таком расстоянии, как до горы, он сказать не смог. Как-то почувствовал. Зайчики от оптики? Нет, не замечал.
Казалось, он болтает только чтобы занять время, пока думает о чём-то совсем другом. И руками-то он указывал наугад, глядя исключительно на вращающиеся скорлупки.
Впрочем, художник недолго раздумывал. Как только он убедился, что нечто, выходящее за рамки обыденности, ему предъявлено, он начал действовать. Раздвинув на столе чайник и бутылку, стоявшие вплотную, он что-то нажал и быстро отпрыгнул от стола к торцу комнаты. Немедленно на Питера Айронрафта с потолка, то есть внутренней поверхности крыши, упала сетка. Это оказалась не предохраняющая оконные стёкла сетка, а неплотно прикреплённая к их рамам и приспособленная для ловли всякого стоящего по центру комнаты. А где же тут ещё стоять, как не в середине, чтобы не упираться головой в крышу.
Айронрафт удивился неожиданному нападению, но не впал в панику. Подёргав сетку, и убедившись, что она металлическая, он вопросительно взглянул на коварного художника. Он мог бы спросить: «В чём дело?», но этот вопрос и так висел в воздухе.
– Не успел представиться, моё имя – Ганс Ферраду, – сказал художник многозначительным тоном. И, молча торжествуя, стал ожидать реакции. Но на лице Питера не отразилось никакого узнавания этого имени. И, естественно, понимания, как оно связано с проделанным враждебным действием.
– Ты не мог забыть! – разозлился художник. – Недаром же ты сменил имя! Но я тебя выследил! Надо было кардинальнее имя менять! Питер Айронрафт слишком похож на Петера Айзенфлёса, чтобы быть совпадением!
– Хм, – сказал Питер Айронрафт, – не буду скрывать, я действительно когда-то звался Петером Айзенфлёсом. Но я всё равно вас не помню и не представляю себе, что вы можете против меня иметь.
– Ах, не помнишь? Не представляешь? – прошипел Ганс Ферраду. – Так мне не лень тебе напомнить! Двадцать лет назад что было – помнишь? Осень сорок второго? Лесную дорогу Барановичи-Слоним – вспоминаешь? (Он сказал с немецким акцентом Пaхaноўичи-Сланим).
– Помню, конечно, – кивнул Петер Айзенфлёс, нервно комкая на груди металлическую сетку. – Только мы не доехали тогда до Сланима. Даже до Павлиново не доехали. (Он тоже вдруг приобрёл немецкий акцент и сделал ударение на первый слог и использовал «у краткое», Пáўлиноўо).
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.