Александр Борун - Письма из замка дракона 1/3

Сразу предупрежу, что я не автор, а переводчик, оформитель и публикатор, или передающий, убергебенер, райхенер, энтрегадор, трансметтиторе, или как будет угодно вам, дорогие читатели. Потому что это письма, а менять что-то в чужих письмах ради повышения вашего интереса было бы неуважением к тем, кто их писал. Для меня это хорошо тем, что стилистические промахи не мои. (Правда, кроме тех, что появились при переводе). Авторы писем на публикацию не рассчитывали, так что вряд ли стоит и их обвинять в том, что они не позаботились в должной мере о читателе. Известно, например, что подслушивающий должен беречь уши. Да и не в таком положении были эти корреспонденты, чтобы много заботиться о красоте стиля. На самом деле, они заботились о своих адресатах, но вам, живущим много лет спустя, может не захотеться ставить себя на их место, по разным причинам.

Что касается особенностей оформления, я сначала отражал их и в переводе. Однако в какой-то момент спохватился, и, встречаясь со слишком тяжело читаемым почерком, стал заменять его в переводе на стандартный шрифт. А то был риск, что вы, столкнувшись с таким, просто бросите читать. Извините, если напрасно приписываю вам такой гипотетический поступок.

Впрочем – пишу я, подгоняя рукопись к предстоящему для помещения на сайт ЛитРес конвертированию в пригодный для электронных книжек формат – это относилось к тексту pdf для печатной книги, а теперь уже не до попыток отображения разного почерка корреспондентов. Всё равно всё будет одинаковым фонтом. И, прошу заранее прощения, издавать это в виде напечатанной книги в таком виде было бы неправильно, и уж тут претензии прошу направлять на сайт, потому что мне непонятно, зачем сперва обеднять и даже, можно сказать, калечить текст для fb2, чтобы потом именно из этогоделать макет для издания книги. Притом что предыдущий вариант оформления текста никуда не делся. Ну ладно.

Аррасский диалект конца пятнадцатого века, как вы увидите, если дочитаете до письма от отца Юлии, передан суржиком. Но я не решился передавать окситанский каким-нибудь языком вроде польского. Это непоследовательно; но, в конце концов, все корреспонденты друг друга более-менее понимали, и это самое важное.

Вы можете задаться вопросом, откуда эти письма? Они не могли быть найдены в архиве инквизиции, не правда ли? Письма из замка дракона могли быть ею отобраны у адресатов в Майнце, Труа, Сент-Этьене и Тулузе (кроме последних писем всех четырех, как будет видно из них самих), и переписаны перед возвратом адресатам для написания ответа. Или даже не переписаны, а просто снова отобраны после ответа и помещены в архив. Но откуда могли в этом архиве взяться письма, направленные в замок? Инки могли сохранить копии своих писем; но большинство писем в замок написано не ими. Более того, корреспонденты часто писали что-то втайне от них.

Вы можете совершенно верно заключить, что это письма из архива замка дракона. Так что, наоборот, это письма из замка – копии отправленных, сделанные самими отправительницами. Несмотря на спешку при написании, это не так трудно. Для Августины это подтверждается в ее письме 51В (а впервые она упоминает об этом в первом же письме 11, что вызывает гневную отповедь куратора в 18Б). Правда, описанный там метод копирования оставляет открытым вопрос, что, собственно, является оригиналом, а что – копией. Во всяком случае, все письма из замка, в полном соответствии с описанием в этом письме, написаны на необычайно тонкой просвечивающей бумаге, и чернила одинаково четко видны на обеих сторонах; на обороте, естественно, текст зеркальный и читать его трудно. Очевидно, Мирей, Юлия и Марта тоже делали копии, но благоразумно умолчали об этом. Копирование рисунков сложнее и требовало больше времени, но тоже было возможно.

Во всяком случае, копии отправляемых писем делал не дракон, хотя вся переписка шла через него, как почтальона. Из содержания писем видно, что он почту не перлюстрировал. Ни тех писем, что жительницы его замка отправляли, ни тех, что получали.

С другой стороны, я не настолько хорошо с ним знаком, чтобы гарантировать на сто процентов, что он не отдал мне копий, сделанных им с копий, сделанных авторами. Разве что на девяносто девять. Один процент остается на вероятность того, что он, как исключительно опытный манипулятор, всегда оставляет манипулируемым ощущение свободы воли.