Марат Габидуллин - В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника

Как только предрассветную тьму озарили яркие всполохи разрывов в районе укреплений противника, разведчики, размяв озябшие от ночной прохлады ноги, начали подготовку к движению. «Соколы» тем временем не предпринимали никаких попыток приблизиться к укреплениям противника. Сирийцы просто не представляли себе, как можно наступать, в то время как над головой завывают снаряды, и двинулись вперед только после завершения обстрела. Ночная тьма к этому моменту уже рассеялась, и все перемещения садыков хорошо просматривались. Когда до укреплений противника осталось не более пятисот метров, мощный взрыв накрыл пылью и дымом одну из групп «Соколов». Сразу же вслед за этим с позиции духов началась активная стрельба. Сирийцы тотчас в панике бросились бежать. Совсем скоро стало понятно, что союзники отходят не на исходную линию, а откатываются дальше в тыл, уже не помышляя о продвижении вперед. Зодчий доложил Ратнику о паническом бегстве сирипутов с поля боя. Ратник дал команду разведчикам отходить и для обеспечения прикрытия открыл минометный огонь.

Мартин, получив от Ратника команду эвакуировать группу Зодчего, вызвал пикап разведчиков и, сев на переднее сиденье, дал команду водителю двигаться вперед. До места встречи добрались быстро, буквально за пять минут. Это был тот самый мост, где местная дорога выходила на магистральную трассу в Алеппо. Мартин, выйдя из машины, стал наблюдать за «Соколами», которые после бегства с поля боя небольшими группами лежали на земле под широким козырьком автомобильного моста. Здесь же сосредоточилась компания командиров, которые о чем-то переговаривались друг с другом. Бритые и ухоженные физиономии сирийских начальников в чистых камуфляжах подтверждали догадку Мартина о том, что рядовые шли в атаку без командирского участия. Предоставленные сами себе солдаты действовали по привычному для них сценарию: получится – дойдем до вражеских укреплений, а если нет – убежим к себе в тыл, ну а кому не повезет, того убьют.

Через некоторое время один из сирийских командиров, гладко выбритый и аккуратно постриженный щеголь, обратил внимание на присутствие Мартина и, подойдя к нему, деланно возмущенным тоном через переводчика заявил о том, что русские покинули поля боя и тем самым подставили его солдат, которые упорно атаковали позиции врага под плотным огнем, но в итоге были вынуждены отступить. Как проходил бой, Мартин в тот момент еще не знал, но, не считая нужным придерживаться дипломатического тона, в довольно грубой форме обратил внимание командира «Соколов» на то, что сирийские солдаты уже почти все здесь, а группа его разведчиков все еще в пути. Щеголь, поняв, что поторопился с заявлениями, ретировался. Мартина не удивили жалобы командира садыков – для них это дело привычное, у них всегда «то собаки лают, то руины говорят». Повернувшись, он увидел появившихся из-за каменистых выступов разведчиков: все были живы и здоровы, и это было для него самым главным. Пока парни, устало отвечая на приветствие, складывали снаряжение в кузов, Мартин попросил Зодчего описать вкратце произошедшее. Тогда-то он и узнал, что «сирийцы двинулись толпой на духов, а там то ли прилет мины случился, то ли фугас взорвался, непонятно. Духи опомнились от артналета и открыли огонь, и не сказать чтобы слишком сильный, но и его оказалось достаточно, чтобы эти сразу дернули в тыл. После этого Ратник и дал добро на отход». Комментарии излишни.

Мартин направился к щеголю с намерением высказать все, что о нем думает, но, поискав глазами переводчика, к своему удивлению обнаружил, что того нигде не видно, хотя буквально несколько секунд назад он стоял рядом с компанией сирийских командиров. Впрочем, на совещание у федералов, которое состоялось позднее, командир «Соколов» переводчика все же взял и через него снова попытался изложить свою версию событий, по которой выходило, что бой был проигран в результате преждевременного отхода русских легионеров со своих позиций, надеясь, что при отсутствии непосредственных участников некому будет опровергнуть его слова. Но он не учел, что на том же совещании присутствует Ратник, который, в отличие от сирийцев, не только сам командует действиями своих бойцов и организует их, но и по-настоящему болеет душой за конечный результат и поклеп на своих парней воспринимает как личное оскорбление. У арабских командиров так не принято. Они в подобной ситуации безо всякого стеснения сваливают вину на подчиненных, что, как правило, сходит им с рук.