А. Ермолова - Маленькие жизни

Девочка уже не плакала. Всё равно её никто не услышит и не освободит. Караула нет, а лагерь расположился далековато для того, чтобы расслышать сиплые детские крики. Только когда они захотят, тогда придут и развяжут, возьмут дальше с собой. А придут ли? Вдруг к её губам аккуратно приложили палец. Он пах смолой и своей. А над ухом тихо-тихо прошипели: «Тсссс..», что на всех языках понятно- «тихо». А девочка и так уже не могла кричать. Во-первых, в горло больно въелась веревка, а во-вторых, её парализовал страх, который сковал всё тельце больше, чем все на свете жгуты. Послышалась возня и на землю упали плетёные оковы. Ноги подкосились, но чья-то рука не дала упасть на лесной покров, а потащила за собой в темноту чащи. Девочка не сопротивлялась. Она вообще не умела сопротивляться. Только тело было ватное и ноги её не слушались, отчего она вдруг споткнулась о выступавший корень и полетела на землю. В голые коленки больно въелись острые иголки, а рукав по локтю зацепился о ветки и порвался.

Ира обернулась, услышав вскрик. Перед ней на коленках стояло жалкое создание, абсолютно не приспособленное к походам и тем более к военным действиям. «Что этот ангел делал у фашистов?– подумала Ира, подбегая к своей находке.– Горе ты моё луковое». Последняя фраза, видимо, была произнесена вслух, так как "ангел" сердито поднял головку, нахмурил брови и совсем не по-ангельски ответил:

– Не твоё я!– причём на русском и почти без акцента.

– Ты русская?– обрадовалась Ира, помогая девочке подняться.

– Нет, я немка,– ответила та, но опять же на чистом русском языке.

– Ладно, национальную принадлежность выясним потом, а сейчас пошли, иначе могут нас найти,– Ира потянула девочку за рукав.

– Ich habe Angst vor dir…(с нем. «Я тебя боюсь»),– пролепетал "ангел", но беспрекословно последовал за неизвестным ему проводником.

Они шли долго. Сколько- маленькая девочка определить не могла. Может час, может три, а может и все пять длилось её мучительное путешествие по тамбовскому лесу. Она совершенно ни о чем не могла думать. Куда идёт, с кем идёт, зачем и что будет- эти вопросы не интерисовали головку малышки. Ей хотелось лечь на какой-нибудь солнечной полянке и уснуть. Желательно навсегда. Но этого ей не давал сделать быстрый шаг неутомимого путеводителя. Иногда он оборачивался, ласково глядел на девочку, грустно улыбался и, не останавливаясь, шёл дальше и дальше. А путеводитель Ира напряжённо думала, будут ли их искать, что ей делать дальше с найдёнышем: «Август 1943 года… Сколько ещё продлится этот страшный сон? Сколько боли он принёс! А всё ради чего? Ради чего на протяжении всей истории человечества длятся эти страшные войны?!» Этот вопрос постоянно мучал Иру с самого детства. Даже когда над головой было мирное небо. Когда рядом был папа. Был…

Всему приходит конец. И этому лесному бегству тоже он наступил. Обе девочки вышли на открытую местность, на которой уютно расположились немногочисленные деревенские домики. Где-то лаяла одиноко собака, из труб потягивал тонкой струйкой дымок. Ира смело направилась к окраинной избе, которая как-то особняком стояла от всех остальных. Забор вокруг был поломан, калитки вовсе не существовало, огород в запустении выдавал всем желающим остатки не прополотой репы и пару кустиков картошки. Ира толкнула тяжелую входную дверь, открыла её перед маленькой гостьей. Та с понурой головой вошла, остановилась посреди комнаты.

– Как тебя зовут?– спросила Ира девочку.

– Елизабетта,– тихо ответила та.

– А меня Ира,– протянула руку девушка для знакомства.

– lebst du hier?(ты здесь живёшь?),– обвела взглядом комнату новая знакомая.

– Nein, dieses Haus gehört nicht mir. Er gehört niemandem.( Нет, этот дом не мой. Он ничей),– автоматом ответила Ира, тоже оглядев помещение. Это была одна единственная небольшая комната, где только и помещалось, что старая печка, грубо обтёсанный стол да широкая лавка, которая служила и стулом и кроватью. Было видно, что комната давно не обитаема и только недавно была приведена в более-менее жилой вид. Всё дышало скорбью и бедностью.

– Möchtest du?(есть хочешь?),– Ира оглядела с ног до головы тощую фигурку девчушки.

– Хочу,– кивнула она.

– Послушай, откуда ты знаешь наш язык? – нахмурилась Ира.– И почему попеременно используешь то немецкий, то русский?

– Я их знаю почти одинаково,– с этих пор в речи между Ирой и Беттой присутствовали слова обоих наречий,– поэтому иногда говорю так, а иногда так. Они помогают мне точнее выразится.