Гера Янг: Новус

Не верь глазам своим!

Они видят только преграды.

Смотреть – значит понимать,

осознай то, что уже знаешь,

и научишься летать.

– Р. Бах, «Чайка Джонатан Ливингстон»

Берлин, прохладный вечер 28 декабря 1932 г. Возле серого здания городского суда собралась толпа недовольных нацистов, требующих как можно скорее вынести приговор еврейскому торговцу Арндту. Его обвиняли в ритуальном убийстве восьмилетнего мальчика, произошедшем неподалёку от Лейпцига. Люди с белыми повязками на плечах выкрикивали оскорбления, размахивали руками и с нетерпением ждали новостей из зала суда.

Через дорогу, возле реки, стояла молодая светловолосая девушка с блокнотом наготове. Она была одета в тёмно-синее пальто и постоянно пыталась укрыть свои большие очки в синей оправе от мокрого, липнущего на них снега, летевшего ей прямо на линзы. Девушка понимала, что у неё нет ни единого шанса попасть внутрь несмотря на то, что у неё были все необходимые для этого документы.

Возможно, сотрудники суда и впустили бы журналистку внутрь, но вот протестующие… стоило бы им только услышать словосочетание "Еврейское Телеграфное Агентство" – они тут же разорвали бы её на части.

Работать в такую погоду – дело неблагодарное, но деваться некуда, главный редактор очень сильно настаивал на работе именно над этой историей. По его словам, это было необходимо для всего еврейского сообщества. И, несмотря на своё немецкое происхождение она никак не могла остаться в стороне и не помочь нуждающимся в этом людям. Тем более её дядя был евреем по происхождению.

Внезапно, двери здания распахнулись и из них вышел мужчина средних лет. Он спокойно спустился по лестнице и перешёл дорогу, приближаясь к девушке и параллельно закуривая сигарету. Толпа же, сперва замерев на несколько мгновений, резко устремилась внутрь здания, не обращая ни малейшего внимания на мужчину. Они и подумать не могли что подсудимого так спокойно выпустят из здания.

Журналистка заинтересовалась происходящим и направилась к незнакомцу.

– Здравствуйте! Я корреспондентка из ЕТА, вы не могли бы ответить на несколько вопросов?

– Так вы всё-таки меня поджидаете? А я уж думал: пришлёт он кого-нибудь или нет? Хе-хе. – пробормотал мужчина и быстрым шагом прошёл мимо.

Девушка бросилась догонять его:

– Мне, конечно, безмерно интересно, кто этот "он", но мне также нужно задать вам несколько вопросов по существу. Вы можете сказать кто вы, и что вы делали в зале суда?

– Конечно могу, именно поэтому я и направился к вам, однако нам уже пора бежать. – он потянул её за руку, и они вместе скрылись под мостом. – Меня зовут Арндт. Очень приятно.

– Ой, извините… мне не сказали как вы выглядите. Меня зовут Вильда. Так значит… Вас отпустили? И вы просто вышли из здания?

– У меня было алиби. А вот у моих друзей, которые сейчас на свободе – его нет. Что же касается людей у здания, то этим идиотам даже в голову не могло прийти что меня просто отпустят, – вжимаясь в стену, крайне обеспокоенно пробормотал новый знакомы, – Когда ваш выпуск поступит в печать? Я не успею предупредить близких о готовящихся проверках.

– Завтра утром уже будет готов.

Услышав то, в чём так нуждался, Арндт быстро скрылся в темноте переулка. Вильда осталась стоять на месте, до сих пор не понимая что происходит.

Простояв так несколько секунд, журналистка решила что пора бы возвращаться в редакцию, чтобы успеть сдать материал до вёрстки выпуска. Она подошла к своему старенькому велосипеду и, взглянув на толпу не понимающих куда делся подсудимый, нацистов отправилась к офису Еврейского Телеграфного Агентства.

К удивлению девушки, поездка через парк оказалась куда более интересной чем по улицам города. Наверное, от этого дорога не казалась такой долгой, как уже ставшие привычными поездки по серому и не уютному Берлину.

На крыльце офиса газеты Вильду уже ждал Моррис, главный редактор:

– Ну и где тебя носит? Уже пора отдавать выпуск в печать! Надеюсь, у тебя что-то стоящее, мы оставили тебе первую полосу.

– На самом деле ничего интересного, кроме информации о том, что у друзей Арндта могут быть большие проблемы, – ответила корреспондентка и протянула редактору листок из блокнота.

Обвинение в кровавом ритуальном убийстве было выдвинуто против евреев Растенберга в провинции Кенигсберг нацистским органом «Preussische Zeitung» в связи со смертью восьмилетнего мальчика-христианина Бенно Хаффке.