Гера Янг - Новус

Ребенка нашли с перерезанным горлом, и нацистский орган немедленно поднял шум и крик против евреев. В результате власти взяли под стражу еврейского торговца Арндта. Еврея впоследствии освободили, когда он предъявил алиби.

– Чтож, тебе повезло что у нас есть связи с некоторыми евреями в Растенберге. Оставшееся в колонке место заполним их словами, – складывая листок пополам задумчиво и недовольно сказал редактор.

– Могу я взглянуть? – растеряно спросила Вильда.

– Проходи, пока будешь ждать оплату, я попрошу Марту принести тебе вторую часть колонки.

Девушка вошла внутрь и направилась к кассе чтобы получить оплату за переданный материал. В кассе работала женщина преклонного возраста, её звали Сара и она работала в ЕТА с самого открытия Берлинского бюро.

Несмотря на свой возраст женщиной она была бойкой и могла остро ответить на чьи-то выпады. Сару все очень уважали в коллективе, однако тут не было ни одного сотрудника, кто не выслушивал бы от неё какие-то жизненные нравоучения, которые всегда были не вовремя. Сара же, на закатывающиеся глаза молодых ребят просто махала рукой и уходила к себе в кассу.

Вильда подошла к кассе, но там никого не было, и она решила подождать некоторое время чтобы не возвращаться за деньгами завтра.

– Вот, держи, – раздался женский голос у неё за спиной. Она повернулась и увидела Марту, свою подругу с которой они вместе устраивались на работу сюда около года назад. Марта протягивала ей листок.

Обвинение произвело сокрушительное впечатление на Арндта, которого описывают как слабоумного, и после перекрестного допроса он попытался покончить жизнь самоубийством.

Орган Центрального союза немецких граждан еврейской веры публикует мнение экспертов о том, что состояние тела ребенка исключает возможность того, что он был убит в целях кровавого ритуала. Предлагается объяснение, что Хаффке, вероятно, стал жертвой банды воров, на подстрекательскую деятельность которых он, по-видимому, наткнулся.

– Марта.., но ведь это какой-то бред. Он ни разу не был похож на слабоумного. Это неправильно – с явным недовольством быстро сказала Вильда.

– Слушай, я не знаю… пришёл какой-то мужчина, заявил что его друг Арндт сейчас находится в суде и рассказал это. Мы обзвонили наши контакты, послушали экспертов и добавили ещё один абзац. В любом случае, Моррис уже уехал домой, а выпуск передали в печать,так что ничего не поделаешь.

– Добрый вечер, девочки! – послышалось с другого конца тёмного коридора. Это была Сара. Она, обычно для себя переваливаясь с ноги на ногу приближалась к кассе.

– Здравствуйте! – приветливо ответила Вильда, – Могу я забрать свою денежку?

– А как же! – воскликнула Сара, попутно открывая ключом дверь, – Во-о-от, держи, – отдавая одну рейхсмарку, сказала женщина.

На лице журналистки проскочило явное недовольство. За этот материал она должна была получить в три раза больше, тогда бы ей хватило на фотоаппарат, на который она так долго копила. Однако она понимала, что сейчас она уже точно не получит больше, ведь в редакции остались только люди, отвечающие за печать газеты.

– Вильда! Ну ты идёшь или нет? – послышался голос Марты из дверного проёма.

– Бегу! – ответила подруга и, попрощавшись с Сарой, выбежала из здания.

– Вот ты где! Ну что, увидимся через неделю? – задумчиво спросила Марта, осматривая свой велосипед.

– Ох, не знаю, мы с родителями хотели съездить на пару недель в горы, отдохнуть от происходящего вокруг…

– Понимаю, ну хорошо, тогда до встречи! – сказала Марта и со звуком скрипящих колёс растворилась в свете фар проезжающего мимо автомобиля.

– Как прекрасно звёздное небо, – восхитилась Вильда, подняв глаза вверх. Снегопад к тому времени уже прошёл, район в котором находилась редакция опустел, и абсолютно ничто не мешало разглядеть на небе каждое созвездие, каждую звёздочку. Простояв так несколько минут, она отправилась домой.

Идти до дома было всего ничего, нужно было лишь пройти несколько правительственных зданий. Однако у Вильды в связи с тем, что в правительстве после последних выборов стало очень много фашистов это вызывало какую-то внутреннюю тревогу.

Тем не менее, всего спустя десять минут она уже открывала дверь в свою квартиру. На пороге уже радостно скакал, виляя хвостом и завывая свои песни Варин, собака Вильды. Ему был всего год, но он уже был вполне себе взрослым и умным псом. Вильда ласково называла его “тридцать килограмм собаки”.