Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Через несколько дней, когда танки привели в порядок и заправили соляркой, командир роты Абдулов решил провести небольшие тактические учения, а именно наступление танковой роты повзводно. Извергая клубы черного дыма и разбрасывая в стороны белый морской песок, танки колонной выдвинулись в сторону песчаных карьеров, находящихся в паре километров от места расположения батальона. По левую сторону тянулся нескончаемый морской берег, по правую ощетинились колючками густые приозерные кусты. Наконец берег озера отвернул вдаль, местность стала пересекаться частыми оврагами и балками с множеством перепутанных между собой проселочных дорог. Полосы белого песка перемешивались с полосами рыжей глины, отчего пейзаж стал напоминать потрепанную лисью шкуру. Пыль, поднимаемая лентами гусениц, уносилась дующим с моря ветром в сторону далёких гор. Танки из колонны стали делать попытки перестроиться в одну линию. В наушниках слышался мат лейтенанта Абдулова, пытавшегося выстроить роту в движении. Наконец это получилось, но расстояние между бортами соседних танков в сто метров, как это положено при наступлении по фронту, сделать не удалось. Оно оказалось гораздо меньше в условиях сильно пересеченной местности. В результате два танка вообще потерялись где-то в оврагах. Вечером при подведении итогов от Абдулова досталось всем, включая командиров взводов, но больше этот эксперимент решили не повторять – в горах такое наступление вряд ли пригодится.

С утра новое задание – выверка прицелов по удаленной точке. Солнечный день. Танки подогнали к берегу озера и развернули в сторону темнеющих вдалеке гор, покрытых легкой дымкой. Прицелы наводили на торчащие километрах в трёх нефтяные вышки. Щербаков, засунув голову в люк наводчика, с интересом наблюдал, как командир роты Олег Абдулов подкручивал винты выверки. «Учись, Щербаков», – еще раз глянув в прицел, сказал Абдулов.

Выверка продолжалась до обеда, теперь снаряд, выпущенный из танка, должен точно попасть в цель. Осталось только проверить, как стреляют танки, ведь в любой момент мог поступить приказ выдвинуться для выполнения боевой задачи. Не купаться же и загорать они сюда приехали. А для этого необходимо осуществить проверку пушек боем, попросту, выстрелить из них. Но куда стрелять? Это же не танковый полигон – вокруг люди живут. Ближайший полигон находится в Буйнакске, а это километров шестьдесят. Решено было стрелять в море – по крайней мере, видно, что рядом кораблей нет и в трех-четырех километрах от берега на лодках никто не плавает.

После обеда танковая рота запылила в сторону песчаных карьеров, где ранее попыталась имитировать наступление. Через пару километров танки завернули к морю, выстроились в одну линию, остановившись метрах в ста от набегающих на берег пологих волн, и по команде заглушили двигатели. Из желто-белого песка местами торчали раскидистые колючие лопухи, и кое-где пробивались тонкие стволы молодых деревьев. Рота построилась перед устремленными в сторону Каспия пушками. После привычных «равняйсь-смирно» Абдулов поставил задачу – по команде поочередно каждый танк должен произвести выстрел в сторону моря, предварительно установив угольник прицела чуть выше морского горизонта. Задача каждого экипажа – просто выстрелить и доложить, а Абдулов, расположившись в своем танке чуть сзади танковой линии на пригорке, будет наблюдать за всем этим и командовать. Прозвучала команда «по машинам». Танкисты лихо заскакивали в люки своих танков, и механики, не мешкая, заводили стальные машины, пуская вверх клубы густого серого дыма. Щербаков тоже быстро залез в люк, подключил разъем провода на своем шлеме к радиостанции, Обух завел двигатель, не дожидаясь команды. Слева довольно щурился наводчик Кравченко, уткнувшись своим круглым лицом в прицел пушки. В наушниках зазвучал немного искаженный голос Абдулова: «Я Прокат Ноль-Один. Доложить о готовности!».

«Прокат 10 к стрельбе готов. Прокат 11 к стрельбе готов. Прокат 12…» – в наушниках слышалось, как командир каждого экипажа докладывает о готовности к стрельбе. Дошла очередь и до экипажа танка № 157, командиром которого был лейтенант Щербаков.

«Прокат Тридцать к стрельбе готов», – доложил он, прижав ларингофоны шлемофона покрепче к горлу. Прокат 31, Прокат 32 – теперь все экипажи доложили о готовности. Олег Кравченко ёрзал на узком сиденье, то опуская, то чуть приподнимая пушку. Наконец пушка замерла, угольник прицела слегка торчал над уровнем морского горизонта. В командирский прицел виднелись такие близкие каспийские волны, казалось, они сейчас забрызгают соленой водой броню и триплексы танка. Сзади, где-то почти под ногами, грохотал двигатель, без шлемофонов расслышать друг друга практически невозможно. В башне, нагретой влажно-жарким августовским воздухом, было душно и тесно. Сквозь прикрытый круглый люк голубым полумесяцем синело небо с белыми точками чаек. Щербаков из танка ни разу не стрелял, видел это только в кино, поэтому не знал, насколько громким будет звук выстрела. Перед стрельбой Кравченко успел сказать, что в момент выстрела нужно посильнее прижаться к резиновому налобнику прицела или, наоборот, убрать от прицела голову, так как отдача запросто может набить «фонари» сразу на оба глаза. В наушниках вновь зазвучал голос комроты: «Прокат десять, огонь!»