Михель Гавен - Дорогая Альма

— А вот и Олендорф, — кивнула Маренн. — При полном параде. С эскортом.

— Я представляю, как он перетрусил, что на нас напали, — согласился Раух. — Я удивлен еще, что у него сопровождение всего три мотоциклиста, а не целый батальон.

— Обработали рану? — спросила Маренн медбрата.

— Так точно.

— Дайте я посмотрю. — Она наклонилась к Рауху. — Ничего страшного. Царапина. Хотя и глубокая. Крови вышло много.

— Я говорил, что суетится?

— Введите противостолбнячную сыворотку и сделайте перевязку, — распорядилась Маренн.

— Слушаюсь.

Олендорф спрыгнул с броневика и, приняв доклад Айхена, быстрым шагом направлялся к ним.

— Фрау Сэтерлэнд! Как вы нас всех напугали, — начал он, едва приблизившись.

— Это не я напугала, штандартенфюрер, — ответила Маренн сдержанно. — Это большевики. На нас напали. Вы разве не слышали?

— Не только слышал, но и сам лично докладывал рейхсфюреру. — Олендорф покачал головой сокрушенно. — Он потребовал от меня отчета, что и как произошло. Кто недосмотрел? А кто недосмотрел?! — Он пожал плечами. — Вермахт. Я так и сказал, в тылах черт знает что творится. Никакой санации не проводится. Банды недобитых большевиков на каждом шагу. Они гонки устроили, генералы наши, кто первым добежит до Москвы и возьмет в плен Сталина. Инструкции исполняются лишь бы как. Невозможно работать. Мы послали наших людей прочесать лес. Но никого не нашли. Они, видно, спрятались в глубине леса. А туда без хорошего проводника не сунешься. Единственный лесник и тот сгинул. В сторожку нагрянули — никого. Видно, сбежали.

«Значит, Варя с Пелагеей все-таки ушли на остров, — подумала Маренн. — И раненого политрука тоже отнесли туда. Очень вовремя. Вот для чего Пирогов послал Кольцова назад быстрее. Чтобы помочь им эвакуироваться. Он знал, что лес будут прочесывать и будут искать проводника. А кто лучший проводник — лесник. Самого Ивана тоже не поймали, видно. Иначе уже притащили бы к Олендорфу. Спрятался. Хорошо».

— Пока мы операцию прекратили, раз вы нашлись, — продолжал тем временем штандартенфюрер. — Но в Берлине придется оправдываться. Обергруппенфюрер уже объявил мне, чтобы я писал объяснительную. А надо было мне встревать в эти делишки доктора Геббельса, — добавил он с досадой. — Пусть бы сами фотографировали, что им надо.

«Ну да. Ты хотел отличиться, да и мне досадить, отомстить за санаторий, — подумала Маренн. — А доктор Геббельс теперь виноват. Не удивлюсь, что не они, а ты втянул министерство пропаганды в эту историю».

— Мой самолет улетел в Берлин? — спросила она Олендорфа серьезно.

— Нет, ждут, — ответил тот. — Сейчас я вас отвезу лично на аэродром. Под охраной, чтобы без всяких эксцессов, — пообещал он. — Пришел приказ самолет не отправлять, ждать. Доставить в Берлин. Ну… — Олендорф замялся, не зная, как выразиться лучше. — Все надеялись, что, конечно, живыми. Но приказали — любыми. Если погибли — тоже доставить, тем же самолетом. Уж простите за подробности, — извинился он. — Высота-то огромная. Вы чудом спаслись, верно.

— Это правда, — подтвердила Маренн. — Повезло. Машину остановила одна-единственная сосенка. Она за нее зацепилась и повисла. Вот мы и выбрались. Если бы не сосенка, лежать бы нам на дне пропасти. Оттуда не выберешься.

— Некому было бы выбираться, — вступил в разговор Раух, встав со стула. — Спасибо, — поблагодарил он медбрата. — Все в порядке. Машина бы загорелась от удара, — добавил он. — Мы бы просто сгорели заживо. Так что, правда, очень повезло.

— Я уже тряс картографов, — горячо откликнулся Олендорф. — Почему нигде не отмечено, что это такая ненадежная дорога. Как здесь пускать технику? Мало ли что может понадобиться в боевых условиях? Там же все ползет под колесами. У нас еще одна машина чуть не упала, когда приехали на поиски, еле удержали, как посыпалось под колесами. Обещали разобраться и проинформировать все службы.

— С самолетом прибыл врач? — поинтересовалась Маренн. — Раненые тяжелые. Так долго без должного ухода им оставаться нельзя.

— Там привезли вашу сотрудницу Вагнер из госпиталя, — сообщил Олендорф. — Со всеми принадлежностями. Она присматривает, пока что-то не выяснится. Сейчас доставим вас, и я сам отвезу ее обратно, — пообещал Олендорф. — Очень серьезная девушка, — заметил он. — Кричала на меня, почему я не обеспечил вам безопасность! И нельзя сказать, что она не права. — Он слабо улыбнулся. — От кого мне только не досталось сегодня и от медсестры, и от рейхсфюрера. Приходится терпеть. Слава богу, вы живы. — Он вздохнул с облегчением. — Страшно представить, что было бы, если бы случился самый плохой сценарий. — Он даже поежился. — С падением в пропасть. Что ж, все готово? — Он взглянул на медбрата. — Закончили перевязку?