Михель Гавен - Дорогая Альма

— Только то, что ты — прекрасная женщина. Очень красивая, с добрым сердцем. И от предложений у тебя нет отбоя. И ты не всегда крепко держишь свои бастионы. Вот Дитрих, например…

— А что Дитрих-то? — Маренн недоуменно вскинула брови. — Он при чем?

— Да у него в твоем присутствии весь разговор сводился только к девушкам. — Раух усмехнулся. — И в санатории ему отдельную палату выделите, и чтоб девушек побольше, а то у него задач мало, он хвост распустил. Это он тебя все завлекал, да и кто тебя не завлекает? Даже рейхсфюрер не отклонил ни одной твоей просьбы. А сколько он гоняет начальников управлений, того же Мюллера и Шелленберга. А тут пришла фрау Сэтерлэнд и все подписала.

— Прекрати. — Маренн шутливо бросила в него салфеткой. — Вовсе не все и не всегда.

— А если взять того же бригадефюрера, например…

— А может, бригадефюрера брать не надо?

— Как же не надо? Обязательно. Джил — это просто первейший секретарь после личного адъютанта Фелькерзама на зависть всем остальным, хотя работает всего два года, а есть там дамы и позаслуженней. Но через нее очень просто связаться с тобой, а так еще надо выискивать повод. Голова там заболела, печень опять пошаливает, и верный старый друг профессор де Кринис уже ничем помочь не может, просто обязательно требуется фрау Сэтерлэнд.

— Вот конец будет? Это от меня зависит? — Маренн притворно, строго сдвинула брови. — Кого еще перечислишь?

— Да много кого. Это мы еще командиров твоего сына не трогали.

— Можно не трогать? Ты мне мешаешь работать с документами…

— Нет, нельзя. Потому что ни одному иному младшему офицеру не будет позволено то, что позволено ему. Вот взять хотя бы эту его выходку позавчерашнюю со стрельбой по бронемашине Олендорфа. Я уверен, что Кеплер ему и слова не сказал, когда он к нему явился после ремонта. Ему и Дитрих-то ни слова не сказал, хотя все случилось у него на глазах. А все почему? Твой сынок, и ты рядом стояла. Глаза зеленые, и волосы цвета каштан небрежно собраны на затылке. Кому не достаточно, чтобы все простить?

— Олендорфу, — ответила Маренн сдержанно. — Вот увидишь, что он накатает на нас докладную. И все представит в таких тонах, что рейхсфюрер вздрогнет.

— Как бы не так. — Раух поводил пальцем перед ней. — Он же тоже не зря придумал свои психологические опыты. Как бы вы с ним хорошо поработали совместно, если бы ты согласилась, а? А вечерком милая беседа о том о сем, и не только, если повезет. Ведь не де Криниса же он пригласил из Берлина. А тот психиатр известный. Подождал, пока ты появишься рядышком с ним. Вот и дождался. И думаю, еще объявится не раз все с тем же предложением. Готовься. А что касается докладной, — Раух встал и отошел к окну, — так сначала ее прочитает Гейдрих. А это тоже великий ценитель женской красоты. Ходу не даст.

— Он любит блондинок нордического типа, — парировала Маренн.

— Это он так говорит, потому что надо так говорить. А что он любит на самом деле — неизвестно.

— Вот легче было мне с тобой поехать, чем все это слушать, последствия отказа. — Маренн положила ручку, закончив подписывать карточки. — Надеюсь, на этом точка?

— Запятая, — повернулся Раух. — Продолжим по пути на аэродром.

— Кофе, фрау Сэтерлэнд, для вас и господина офицера.

Дверь открылась, на пороге появилась медсестра Вагнер. На подносе она несла завтрак.

— Вы позволите?

— Входите, Гертруда, — разрешила Маренн. — Вы даже не представляете, как вы вовремя. Вы меня просто спасаете. — Она с упреком взглянула на Рауха. — Господин офицер очень голоден. Меня чуть не съел вместо бутерброда, — пошутила она.

— Пожалуйса, угощайтесь. — Вагнер поставила поднос на стол.

— Вот возьмите, я подписала. — Маренн передала ей папку с карточками.

— Сейчас я принесу вторую партию, я уже подготовила, — предупредила та.

— Пожалуйста, приносите, Гертруда, и побыстрее, — разрешила Маренн.

— Еще предложи ей выпить кофе с нами, — иронично добавил Раух, когда Вагнер на время вышла. — Я действительно голоден, но ветчина вряд ли меня удовлетворит.

Он снова подошел к столу.

— Больше пока ничего предложить не могу. Вот, на. — Маренн протянула ему чашку с кофе и бутерброд на тарелке. — И не мешай мне работать, пожалуйста.

— Надеешься, что я этим удовлетворюсь? — Раух склонил голову, пристально глядя на нее.

— Ни в коем случае, — ответила Маренн. — Я тебя знаю. Бутербродом от тебя не отделаешься. — Она улыбнулась. — Не тот масштаб.