Иван Семин - Сталинградские были

Панин вздохнул.

— Ты что не спишь? — буркнул Каргин. — Чего вертишься?

— Бед много нам принесли, мерзкие, разорений.

— Ничего, все будет хорошо и даже лучше, — проговорил Каргин, подкладывая ладонь под щеку. — Дай только срок, а раньше всего от скверны этой дай очиститься. Не сразу, понятно, все будет, но… Ты спи пока, спи!

Каргин замолчал и тут же засопел.

Замолчал и Панин. Он старался побыстрее согреться и уснуть. Однако холод цепко держался в его теле, заставляя легонько вздрагивать. Он долго ворочался, наконец не вытерпел и тихо окликнул Каргина:

— Папаша, не спишь?

— Сплю, — буркнул тот. — Тебе что еще надо?

— О ребятах думаю: холодно сейчас стоять в боевом охранении.

— Сменят, тогда погреются…

— Пока еще сменят…

Панин умолк, но через минуту опять спросил:.

— Как, по-твоему, папаша, выживет Федосов? Больно ранение тяжелое. Хороший был товарищ. Я ему пачку табаку должен остался.

— У Федосова характер твердый. Такие люди зря не помирают. Спи!

Но Панин не унимался:

— Папаша! А как, по-твоему, у нашего взводного твердый характер или нет?

— Еще бы не твердый! — проворчал Каргин. — Помнишь, как на той неделе снаряды подтаскивали? Ну я задержался малость в лощине, а взводный на меня: «Колода неперекатная!..» Ох и злой на язык!

— А ты и впрямь, папаша, бываешь неповоротлив, — заметил Панин.

— С твоей-то расторопностью только блох ловить! — сердито сказал Каргин и отвернулся к стенке.

Каргин был мал ростом, но юрок, сообразителен и ни в чем не отставал от товарищей, всякое дело выполнял не хуже других, хотя это и стоило ему порой больших усилий. Поэтому насмешка задела его за живое. Он хотел было тоже чем-нибудь поддеть Панина, но в это время распахнулась дверь и по полу потянуло сырым холодом.

— Каргина к командиру роты! — крикнул связной.

В командирской замлянке сидело несколько офицеров. Они сосредоточенно рассматривали карту-схему, испещренную разноцветными кружками, ромбиками, стрелками.

— Товарищ старший лейтенант! По вашему приказанию прибыл, — доложил Каргин, остановившись у порога.

— Ждем вас, товарищ Каргин. Серьезное дело есть. Прошу сюда! — командир роты указал место возле стола. — Серьезное дело, — повторил он. — Надо полагать, завтра немцы опять полезут в атаку, а у нас отбиваться почти нечем. Не успевают катера подвозить боеприпасы. Решено поэтому использовать для перевозки и простые лодки. Думаем, вы, как бывший рыбак, с таким делом справитесь лучше других.

— Коли нужно, значит, и сделать надо, — рассудительно проговорил Каргин. — Разрешите в подмогу взять кого-нибудь!

— Пожалуйста, по вашему выбору. Только человека подберите понадежнее…

Через несколько минут Каргин стоял посредине подвала и молча оглядывал товарищей, раздумывая, кого взять с собой. Проснувшиеся бойцы знали, что старший лейтенант не станет понапрасну ломать отдых человека, поэтому настороженно ждали, что скажет Каргин.

— Требуется человек за снарядами… Лодкой повезем. Дело на охотника.

Сначала казалось, будто бойцы не расслышали его слов. Но чувство долга взяло верх над желанием спокойно отдохнуть, и несколько человек откликнулись на призыв Каргина.

— Зачем столько? Нужен один, — покачал он головой, по-прежнему затрудняясь сделать выбор.

— Возьми, папаша, меня, — сказал Панин, подходя к товарищу.

Каргин молчал.

— Куда тебе! — заметил кто-то из угла. — Не сдюжишь.

Каргин, щурясь, посмотрел в сторону говорившего и медленно, с убеждением произнес:

— Панин — комсомолец. На него при всех обстоятельствах можно положиться. Понятно?..

Северный ветер вздыбливал водяные валы и злобно бросал их на прибрежные отмели. В городе лениво тявкали вражеские пулеметы. Временами к ним присоединяла свой противный свист одинокая мина. То здесь, то там взвивались ракеты. Продержавшись немного в вышине, они падали вниз, оставляя за собой светящийся след. Этот след моментально гас, и, казалось, мрак после этого делался еще плотнее.

Бойцы сели в приготовленную для них лодку.

Заскрипели уключины, забулькала под веслами вода. Рассекая носом огромные волны, лодка быстро достигла противоположного берега.

Причал был занят — грузилась пятидесятитонная баржа. Большие лодки, которые не могли подойти вплотную к берегу, останавливались поодаль. Чтобы загрузить их, бойцы становились цепочкой в воде и передавали с рук на руки ящики с боеприпасами, мешки с продуктами. Волны, словно злясь, наскакивали на них, обдавали с ног до головы ледяной водой и без того застывшие тела. Но люди не сдавались.