Леонид Хомутов - Штурманы

В памяти всплыли рассказы ветеранов, не раз встречавшихся с истребителями. Сбив самолет, те убивали выбросившихся на парашютах советских летчиков изуверским способом. Плоскостями, точно бритвой, перерезали стропы над головой… Сейчас Владимир видел это собственными глазами.

Вдали на горизонте самолеты разворачивались для нового захода.

— Сволочи-и! Гады! Я плюю на вас! — трясся в крике Владимир.

Но есть же выход.

— Ребята! — охрипшим голосом закричал он. — Тяните стропы! Гасите парашюты! «Мессера» снова идут!

И сам, как физкультурник по канату, подтягивая тело рывками, полез по стропам снова вверх.

Гул приближался. Становился невыносимым. Кто очередная жертва? Точно подстегиваемый, Владимир лез выше и выше. Купол, подрагивая под тяжестью тела, все больше и больше кренился к нему. Ну! Еще усилие…

Рев сводит с ума, колет тело. Мелькают парашюты. Извивающиеся фигурки. Темно-зеленый фюзеляж. Фонарь кабины… Ему даже почудилось, что он заметил в какую-то долю секунды улыбающееся лицо летчика, наслаждающегося убийством… Р-р-рах! — и все исчезает.

Раскаленный шквал со свистом и воем обрушивается на него. Крутит, переворачивает через голову. Стропы выскальзывают из рук. Купол прыгает куда-то вбок. Острая боль обжигает ладони. Земля, небо, ноги, парашюты — все сливается в крутящийся шар. Мягкий толчок возвращает к действительности. Владимир маятником раскачивается на парашюте. Неподалеку медузами, словно по волнам, плывут, колеблясь, купола с обрубленными свисающими щупальцами-стропами…

Внезапно наступившая тишина, едва нарушаемая далеким рокотом моторов, оглушает не меньше, чем только пронесшийся ураган. От пережитого страха и физического перенапряжения дрожь колотит тело. Стучат зубы, трясутся руки. Время остановилось. А может, это кошмар — все, что с ним происходит! Сколько раз бывало так в детстве во сне. Владимир щипнул себя за щеку…

Над головой все так же раскачивается купол… Почему-то две стропы пятнистые?.. Все те же «мессершмитты» на горизонте. Уже разворачиваются. Все так же далека и недосягаема земля, к которой он стремится всем своим существом… Друзья погибли. Теперь очередь за ним… Он переживет их всего на какие-то секунды. Не охота, конечно, умирать. Маму жаль… А ведь обещал Гитлера в мешке привезти. Да и за отца не отомстил, как следует!..

Истребители разошлись. Один набирал высоту, другой мчался назад. Все!.. Нет, не все! Бороться, так до конца!

Владимир схватился за стропы и попытался их потянуть. Невыносимая боль, словно ударом тока, отбросила руки. Ладони разорваны до костей. Куски живого мяса висят лохмотьями. Кровь хлещет, стекает по запястьям к локтям.

Истребитель растет, увеличивается, а сил гасить купол — нет. Неужели конец?! Нет! Не убьешь меня, гад!.. Лучше сам, чем ты! Пистолет же есть у меня!..

Он вытащил его из кобуры, приставил дуло к виску. Сталь спускового крючка холодила палец. Еще мгновенье — и прекратятся все муки. Но тут Владимира охватила злость, что фашист еще надругается над его трупом. Ну, погоди же, гад! Вначале я тебя попугаю и уж потом, когда обрежешь, когда буду падать, застрелюсь…

Он сунул пистолет в карман. А если раскачиваться как можно сильней! Самолет может проскочить и не задеть строп? Владимир воспрянул духом и, забыв про боль в руках, начал тянуть изо всех сил стропы.

Истребитель близко, блестит на солнце остекление кабины. Владимир выхватил пистолет и, выкинув руку, начал стрелять. «Мессер» заполнил собой все пространство. Вот-вот врежется. Нос точно направлен на него. «Зарубит винтом!..» Владимир в последний раз рванул стропу и резко откинулся телом в сторону. (А на самом деле всего лишь наклонил голову). Рев, темень, жуть! Он невольно закрыл глаза, втянул голову в плечи. С воем, рассекая воздух, самолет пронесся над головой. Удушливый вихрь водоворотом подхватил парашютиста, завертел, как щепку. «Сейчас буду падать! Где пистолет?..» Шли секунды, но падения не ощущалось. Только усилившееся размашистое качание, как на допинге. Взглянул вверх: купол по-прежнему над ним. «Мессер» промахнулся!.. Не помня что, Владимир закричал. Правда, три стропы перерезаны, но это не страшно. Жив! Жив! Земля-то близко! Всего каких-то 200—300 метров. Вряд ли «мессер» успеет еще раз зайти…

Вновь донесшийся приближающийся гул заставил повернуться.

Второй «мессер», круто планируя, стрелой несся к нему…

Владимир оцепенел. Тело обмякло. Силы оставили его.