Леонид Хомутов - Штурманы

Владимир достал планшет с картой, сориентировался. Карандашом поставил крестик на карте. Прилетим — доложу командованию. Надо «закрыть» его раз и навсегда.

— Командир! — раздался в наушниках голос Петренко. — Впереди, чуть ниже, два самолета противника!..

— Вижу! Это взлетевшие, продолжай наблюдение. Без команды не стрелять!

Самолеты один за другим, соблюдая дистанцию, шли тем же курсом, что и советский бомбардировщик. А что если?.. Ну, да! Отжав штурвал, он увеличил угол планирования, двинув секторы газа, еще прибавил скорость. Скорее! Скорее! Не дать взлететь остальным! Задний «юнкерс» или «хейнкель» уже рядом. Черной тушей висит внизу, закрывая землю. Дрожащее желто-голубое пламя овальными языками пульсирует у выхлопных труб.

Близится второй вражеский самолет. Владимир, не выдерживая, уже ловит его в прицел. Руки невольно ложатся на электроспуск пулеметов. Стоит только нажать. Но рано!.. Как все же невыносимо длинны секунды.

— Вижу сзади метрах в ста самолет противника! — наконец-то докладывает Несмеянов. — Разрешите…

— Огонь! — Владимир, нагнувшись над штурвалом, с силой давит на электроспуск. — Огонь!

Огненные шарики вырываются из носа и башни бомбардировщика. Хлестко упираются в темные громады вражеских кораблей. Светящиеся пунктирные линии соединяют бомбардировщик с самолетами врага.

— Это вам за Степана Захаровича! — приговаривает Владимир. — Получите расчет!..

Почти одновременно, сперва передний, потом задний, вспыхивают факелами вражеские самолеты. Ночь куда-то исчезает, густой мрак рассеивается, а огненные трассы продолжают хлестать уже горящие самолеты. Внезапно вместо пламени возникает рыже-бело-голубое облако, увеличивающееся в диаметре с каждым мгновением. Ослепительные вспышки следуют одна за другой. Взрывы сотрясают воздух. Становится светло, как днем. Горящие обломки разлетаются вокруг, падают вниз яркими метеорами.

— Штурмуем аэродром! — торжествующе кричит Владимир и снова с разворотом бросает бомбардировщик книзу.

Из разных мест бьют лучи прожекторов. Раскаленными иглами пронзают и режут пространство. Шарят по небу. Сталкиваются, пересекаются, вновь расходятся… Желтые шары — стреляют скорострельные пушки «Эрликон» — летят вверх один за другим. Цветные трассы прошивают небо. Огнистыми полукружьями висят над аэродромом. Цепочка шаров мчится к самолету. Вот-вот врежется в него, но в последний миг проносится мимо.

Липкий пот стекает по спине Владимира. Взмахом руки он расстегивает молнию комбинезона.

По аэродромному полю движется самолет. Третий идет на взлет. Владимир ловит его в перекрестие, с яростью жмет электроспуск пулеметов.

— Это вам за отца! За отца! За отца!..

Трассы пуль протягиваются к взлетающему бомбардировщику. Впиваются и исчезают, словно в воде. Самолет резко сворачивает вбок, крутится волчком, вспыхивает и застывает на месте.

— Всем бить по самолетам! — азартно кричит Владимир, разгоряченный боем, а сам давит и давит на спуск.

Родионов бледный, с расширенными глазами ведет самолет на бреющем. Его руки дрожат, сам он вздрагивает и не поймешь: то ли от страха, то ли от возбуждения…

Черной тенью, с короткими жалами пулеметных огоньков несется бомбардировщик над вражескими самолетами. Два или три «юнкерса» вспыхивают. Остальные пытаются отрулить от них в безопасное место. Суматоха. Некоторые самолеты сталкиваются друг с другом, загораются. Экипажи выпрыгивают из люков, в пламени пожаров мечутся люди…

Когда бомбардировщик Ушакова пересек линию фронта, Родионов, наклонившись к Владимиру и тронув его за плечо, виновато сказал:

— Прости, я был не прав. Прошу, не рассказывай никому о нашем споре.

Владимир в ответ только махнул рукой.

Под утро наша авиация нанесла удар по обнаруженному аэродрому.

После гибели Степана Захаровича командиром звена назначили старшего лейтенанта Костихина. Выше среднего роста, широкоплечий, с крупной, чуть наклоненной вперед головой, маленькие, стального оттенка глаза под густыми рыжеватыми бровями… Уверенностью, несокрушимой силой веяло от его фигуры.

Но вот каков он в бою — Ушаков не знал.

…Предстояло выбросить двух парашютистов вблизи города Рунцлау. Вылетели вечером с расчетом, чтобы в глухую полночь выйти в заданный квадрат. Задолго до линии фронта набрали максимальную высоту. С 4000 метров пришлось надеть маски — не хватало кислорода. На этот раз синоптики не ошиблись: линию фронта прошли за облаками. Для экономии горючего спустились с «потолка» и пошли под самыми верхушками клубящихся горок и завитков.