Михаил Зайцев - Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

С детства осталась у меня любовь к домашним животным. Поэтому я не мог обречь их на мучительную гибель в огне. С Буренкой, на редкость доверчивой и красивой коровой, мы нашли «общий язык». Я ее угощал картошкой, а она меня парным молоком.

На третий день надумал сходить в соседнюю деревню, которая километрах в четырех была видна на горизонте. Вышел рано утром, захватив с собой все имущество,- на всякий случай, если встречу кого-либо из своих и не вернусь назад.

По холодку дошел быстро. Возле деревни мне бросился в глаза свеженасыпанный холмик могилы. Со стороны заросшего вишневой порослью садика подошел к невзрачной на вид избушке, стоявшей на отшибе. Знать, давно осталась она без радетельного главы семьи. Легонько постучал в окно. Его открыла…

- Тамара! - радостно вскрикнул я и осекся на полуслове.

Из окна на меня смотрела девушка, очень похожая на Тамару. В простеньком ситцевом платье, с русой косой, ниспадавшей на девичью грудь.

- Солдатик, заходи в дом! - певуче пригласила она. Я вошел. В доме было чисто прибрано. Тканые дорожки застилали пол. В переднем углу стоял комод с вышитыми салфеточками. Посредине стол, покрытый клеенкой, и несколько табуреток.

- Хлопчик, садись, поешь! - обратилась ко мне пожилая женщина, наверное, мать девушки.

Я не заставил себя упрашивать.

- Лида, собери на стол! - сказала она ей.

Та одела передничек и загремела ухватом у печки, потом принесла миску дымящихся щей из щавеля и кусок хлеба, похожего на глину ( я уже знал, что такой хлеб пекут пополам с перетертыми головками клевера).

- Прости, сынок! Больше у нас ничего нет, все немец забрал, - оправдывалась женщина.

- Далеко они отсюда?

- На Хватовом заводе, в восьми километрах. Бывают и у нас наездами. -Вздохнув, спросила: - Куда сам-то пробираешься?

- К фронту.

- У меня сын, вот такой же, как ты, где-то воюет. Как ушел - словно в воду канул. Может быть, давно уже и в живых нет, и могилки теперь не сыщешь.

- Не горюйте, мамаша! Сын героем вернется, фашисту все равно скоро будет капут, - с наигранным пафосом сказал я ей в утешение.

- Дай-то бог, - перекрестилась она.

Расправившись с незатейливым завтраком, я поднялся из-за стола.

- Спасибо за хлеб-соль, - поблагодарил я женщин.

- Не стоит благодарности, - сказали они в ответ.

Легкий румянец выступил на. щеках девушки. Снова на миг показалось, что передо мной Тамара. Мне так хотелось приласкать и ободрить девушку, но я боялся причинить ей своим непрошеным вниманием еще большую душевную боль/

Перед тем как мне уйти, она предупредила:

- Поостерегайтесь, солдатик, полицаи, как звери, по деревням рыщут, вас ловят. Два дня назад вот так же, как ты, пришли к нам в деревню двое бойцов, отец с сыном, наверное: уж очень похожи были.- И рассказала грустную историю.

Застигнутые в селе конным отрядом предателей, воины укрылись в сарае, на околице, где и приняли свой последний бой. Немало выродков полегло от их метких пуль. Когда кончились патроны, красноармейцы вышли из сарая и с винтовками наперевес пошли в рукопашную: шаг в шаг, плечом к плечу. Шакальей стаей набросились на них продавшие честь и совесть изменники… Жители деревни похоронили героев здесь же, под высокой ветлой, на околице, в той самой могиле, которую я видел. Никто не знал ни имен, ни фамилий погибших. Документов при них не оказалось.

Предатели не ушли от расплаты и получили свое. Через несколько дней, под вечер, когда ехали по большаку с очередной облавы, все они были срезаны автоматными очередями из придорожных кустов. Об этом я узнал несколькими днями позднее.

Встреча с доброй женщиной и девушкой растревожила меня. Вспомнил дом, мать, братьев. Грустно стало на душе. А тут еще подуло из мокрого угла, небо заволокли тучи, и пошел мелкий сеющий дождь. Пока добрался до «дому», весь вымок.

Силы мои понемногу окрепли, и я чувствовал себя способным отправиться в путь, к линии фронта. В дорогу, тем более неблизкую, нужно было взять хотя бы немного хлеба. Я снова пошел в ту же деревню, в которой был накануне. Называлась она Калиновка. Пришел я в нее с другого конца, и не сразу в деревню. Из осторожности сначала зашел в большой колхозный сарай (недалеко от леса он стоял). В нем, к моему немалому удивлению, квохча от удовольствия, усердно копошились три курицы и петух. Петушишко такой невзрачный, с выдерганными из хвоста перьями. Вот, думаю, курятина сама в руки идет. Но петушок был не промах, и к тому же хитрый. Глянув на меня своим красным оком, он сразу разгадал мой коварный замысел. Что-то кукарекнул, и не успел я глазами моргнуть, как куры были уже за воротами. Петух, выпятив грудь, по-рыцарски покинул сарай послед-ним. Перед этим еще раз глянул на меня, как бы спрашивая: «Ну что, не вышло?» Мне оставалось только согласиться с ним. Непонятно, откуда они взялись? И почему до сих пор их не съели фрицы?