Иван Стрельбицкий - На Варшавском шоссе

С ребятами из орудийного дота мы быстро подружились. Это были курсанты Подольского артиллерийского училища, комсомольцы. Душа радовалась, глядя, как они били фашистские танки перед мостом. Мы тоже не терялись и пулеметным огнем пришивали вражескую пехоту к земле! — Оношко размахивал руками, глаза его горели. Он снова переживал радость боевых успехов.

— Когда гитлеровцы убедились, что в лоб нас не возьмешь, они перешли к ночным действиям, стали засылать к нам диверсантов. Ночью то справа, то слева слышались автоматные очереди, взрывы ручных гранат. А утром нам сообщили, что гитлеровцам удалось пробраться к одному из наших дотов и забросать гарнизон ручными гранатами.

Артиллеристов в орудийном доте было больше, чем нас, — десять курсантов и два командира. Особенно запомнился лейтенант, кавказец. Это был настоящий герой. Он не мог усидеть на месте и все придумывал, как бы больше уничтожить фашистов. Жаль, фамилию его забыл!

— А если я покажу вам фотографии артиллеристов — узнаете?

— Да, конечно!

Среди десяти фотографий Оношко сразу указал на карточку лейтенанта Деремяна и радостно воскликнул: «Вот, вот он!» И продолжал свой рассказ:

— Как-то под вечер пришел к нам лейтенант Деремян и говорит:

— Пехоты у нас осталось мало. Давайте на ночь устроим засаду у самой речки. Фашисты хотят забросать наши доты гранатами, а мы перехватим их.

Лейтенант мне нравился, и я согласился. Оставил за себя одного бойца, а сам с ручным пулеметом поступил в его распоряжение. С наступлением темноты мы укрылись в кустарнике у самой речки. Холодно, зуб на зуб не попадает. Ждали долго. Но вот послышался шорох, показались силуэты ползущих фашистов. Много ли их? — мелькнула мысль. А лейтенант шепчет: «Не стрелять, пока не переправятся через речку. Нам их автоматы нужны!»

Как так не стрелять? Он почувствовал мое нетерпение и снова шепчет: «Спокойно, дарагой, шашлык будет первый сорт!» Его шутка меня успокоила.

Без шума гитлеровцы переправились на наш берег. «Ползут прямо на нас, видимо, наш дот их интересует», — подумал я. Гитлеровец улегся в одном шаге от меня. Слышно его прерывистое дыхание, вот он отвинчивает пробку на фляге и, стуча зубами, жадно пьет. «Пора!» — думаю, делая движение, но лейтенант молча сжимает мой локоть. Лежу не дышу, кажется, сердце разорвется, ведь сейчас немец перестанет пить и услышит мое дыхание. Не помню, по команде или так мы открыли огонь из пулеметов в упор. Что произошло — трудно передать! Даже сейчас волнуюсь, когда вспоминаю: ни один из них и выстрела не сделал. Кто уцелел, сразу плюхнулся в воду.

— Ну а много автоматов вы добыли тогда? — спросил кто-то Александра Ивановича.

— Тогда ночью? Ни одного…

— Как же так?

— Левее взорванного моста вновь прибывшая рота еще с вечера заняла окопы, и мы не успели с бойцами договориться. Пехотинцы, услышав стрельбу, застрочили из пулеметов в нашу сторону. К своим дотам мы добрались, можно сказать, чудом. Перед рассветом поползли к речке, собрали десятка полтора автоматов, взяли у убитых обоймы с патронами.

Бойцы нашего дота хорошо выполняли свою задачу, и артиллеристы не раз благодарили нас за точность огня. Но вот наступили тяжелые бои. Мы отказывали себе в воде, берегли ее для «максима», опасались, как бы от перегрева не разорвало кожух ствола. Кипела вода, а когда фашисты приближались к реке, пулемет снова и снова преграждал им путь. Я вел огонь, а остальные бойцы набивали ленты патронами.

На пятый день мы увидели, что к нам приближается группа «юнкерсов» — семнадцать самолетов. В результате бомбежки наш дот замолк. Пришел я в сознание спустя двое суток в подольском госпитале. Мои товарищи погибли.

После выздоровления курсант Оношко получил звание младшего лейтенанта и приказ об отправке на фронт. Командуя стрелковой ротой, он был снова тяжело ранен. Встал на ноги офицер, и ему предложили должность в запасном полку, вдали от фронта, но Оношко не согласился.

В октябре 1943 года старший лейтенант Оношко прибыл в ровенские леса. Здесь орудовали бандеровцы. Вначале все благоприятствовало Оношко, и он со своим отрядом одержал несколько побед над противником. Но нашелся предатель, небольшой отряд советских патриотов был схвачен бандитами. Первой жертвой стала девушка — комсомолка, радистка. Но она не выдала врагам тайны. Может быть, ее стойкость придала твердость и силу духа советским бойцам в тяжкие минуты испытаний. Никто из них не просил пощады.