Овидий Горчаков - От Арденн до Берлина

Цепляясь за соломинку, Кремлев потребовал, чтобы его связали хотя бы с британской военной разведкой в Брюсселе. Наконец приехал какой-то полковник с моноклем. Выслушав советского разведчика, разочарованно хохотнул:

— Бросьте строить воздушные замки, мой дорогой! В Африке наши коммандос, а они похлеще этого парня со шрамами, Отто Скорцени, пытались устроить налет на штаб фельдмаршала Роммеля, и ничего из этого ровным счетом не получилось!

— Но позвольте, сэр, в Гран-Сассо Муссолини держали на горе высотой в десять тысяч футов под охраной в двести пятьдесят человек.

— Немцы не итальянцы, мой дорогой союзник!

— У Скорцени было всего полсотни парашютистов. В Мейероде же охрана гораздо слабее, и туда можно выбросить батальон или даже полк!..

Увы, не помогли никакие аргументы и доводы. Полковник с моноклем поразил его таким заявлением:

— Не джентльменское это дело — убивать из-за угла фельдмаршалов, когда мы и так давно выиграли эту войну!

«Ведь этот индюк, — подумал Виктор, — типичный предводитель уездного дворянства Киса Воробьянинов!.. Эрик! Эрик! Какие мы с тобой дураки-донкихоты!..»

А вечером к Кремлеву пришел некий американский офицер интеллигентного вида в чине майора. Ему, наверно, было за пятьдесят. Длинные полуседые волосы, высокий лоб, очки, сгорбленная спина, перхоть на погонах. Он с ходу начал задавать вопросы о новом немецком оружии.

— Не приходилось ли вам, бывалому человеку, — глаза его за толстыми стеклами очков казались огромными, — слышать о сверхмощных бомбах? О бомбе, которая может разрушить целый город?

Кремлев отвечал, что в среде власовцев и вермахтовцев, в ужасе убеждавшихся, что война проиграна, ходило много фантастической болтовни о «вундерваффе» — «чудооружии», о самолетах-снарядах и ракетах, но о супербомбах он ничего не слышал.

Допрос этот длился не меньше часа, пока наконец майор, отчаявшись, не ушел.

За дверью, выходившей в коридор, не оказалось часового из военной полиции. Кремлев мог бы запросто скрыться. Но куда бежать? Он должен, должен до последней возможности драться за свой план уничтожения фельдмаршала Моделя.

«1966 год. Перечитывая дневник покойного генерала Паттона, я вспомнил этот разговор и понял его смысл. В последней главе второй его части генерал рассказал о показаниях немецкого пленного о гитлеровской атомной бомбе. По словам этого пленного, были отобраны для какого-то важного задания сотни молодых эсэсовцев, незадолго до того пришедших из гитлерюгенда, и их стали обучать летному делу и бомбометанию. Затем им было объявлено под самым большим секретом, что им предстоит сбросить на Германию атомные бомбы, которые истребят всякую жизнь в этой стране. Восемьдесят курсантов наотрез отказались от этого задания и были, кажется, ликвидированы. Остальным сказали, что самолеты с бомбами ждут их в подземных ангарах под Зальцбургом — 180 бомбардировщиков с атомными бомбами. Приказ о бомбежке будет дан, когда не останется никакой надежды.

Что это было? Фантастический слух? Или выдумка в психологической войне для устрашения противника?

Паттон указывал, что никаких подземных ангаров с атомными бомбардировщиками ни под Зальцбургом, ни вообще в поверженной Германии не оказалось».

Последним беседовал с Кремлевым по поводу его плана некий полковник из Джи-2 — разведывательного отдела объединенного штаба, который возглавлял британский генерал-майор Кеннет Стронг. Эта беседа полностью подтвердила мнение, которое позднее сложилось у Кремлева, — что союзники отказываются провести операцию против фельдмаршала Моделя. Виной тому был арнемский синдром — провал арнемской воздушно-десантной операции, которая должна была решить исход войны в пользу западных союзников и едва не обернулась, как многие считают, их поражением. Эта авантюра скомпрометировала окончательно воздушнодесантные войска, как американские, так и британские, в глазах генерала Эйзенхауэра.

— В ходе арнемской операции, — говорил полковник из Версаля, — наши парашютисты свалились прямо на голову фельдмаршала Моделя и его штаба в местечке Остербек. И что же? Модель и его штаб исчезли, как сквозь землю провалились.

1-й Белорусский фронт освободил город Быдгощь, переименованный Гитлером в Бромберг…

Виктор Кремлев обедал, когда в палату к нему ворвался, широко распахнув дверь, Лакки Мартин, он же Николай Мартынов. Встав в картинную позу и сняв с переносья роговые очки, торжественно продекламировал: