Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

— Ты хоть лицо его запомнил?

— Ночью все кошки серы. Так… небольшого роста, грамотный, судя по разговору.

— А чего Арсеню лепить горбатого? Он же с нами теперь одной веревочкой…

— Он — да, а те, кого ищем, — нет. Арсеню могли запретить… Ты б послушал, как мы разговаривали. Точнее, чем Подольская губерния, адреса не назвал. Я не уверен, что он сейчас не дежурит где-то в конце улицы. Ты дорогой прислушивайся.

Они вышли со двора и направились по сельской улице. У Волынца даже сердце, кажется, перестало стучать. Вот они прошли рядом с ним, по ту сторону плетня. Семен остановился и свистящим шепотом сказал своему другу:

— Иди. В конце улицы подожди. Я проверю.

И присел под плетнем шагах в пяти от Волынца. Затаив дыхание, Петро прислушивался к тяжелой походке Семенова друга.

Подождав несколько минут, Семен поднялся, долго всматривался в сгустки теней под горбатыми, крытыми соломой хатами, а потом быстро пошел вдоль плетня. Волынец через дворы, через сады выбрался к перекрестку, вернее, к тому месту, где дорога меж хатами круто сворачивала.

Волынец легко проскользнул вслед за парашютистами до самого выхода из села.

Отойдя с километр от села, Семен и его друг несколько успокоились и вели себя не столь осторожно. Иногда даже о чем-то разговаривали, но нельзя было разобрать слов. Кончились поля, дорога пошла по лесу.

…Уже около двух часов шли они в сторону Винницы. Осталась в стороне справа Медведка, слева Дубова. Они хорошо ориентировались, потому что ловко обходили места, где всегда дежурили полицаи или жандармский патруль. Волынец это оценил. По его предположению, уже совсем немного осталось до Коло-Михайловки. «Где-то они должны свернуть, — думал он, — ведь там ничего не стоит напороться на немцев. Там секреты стоят и в лесу и в поле сплошным заслоном».

Но Семен, как только кончился лес, повернул влево, поближе к шоссе Киев — Винница. Волынец, конечно, подвергался меньшей опасности. В случае чего останавливать будут этих двоих, а он успеет скрыться. Но он готов был сам пойти вперед, чтобы только обезопасить их.

Вот и шоссе — серой, тускло блеснувшей полосой оно подрезало край поля и растворилось дальше в ночи. До него оставалось не больше сотни метров. Конечно, Семен не мог не видеть, что впереди шоссе, но спокойно шел к нему, напрямик.

«Чего это его понесло туда? — с тревогой думал Волынец, — если уж надо пересечь шоссе, то лучше всего сделать это немного дальше, где лес подступает к самой дороге. Там удобнее осмотреться и прошмыгнуть незамеченным».

Но вот двое спустились в ложбинку — продолжение дренажой канавы — и остановились. «Ага, значит, хотят перейти на ту сторону под дорогой, по дренажной трубе… Но это риск, тут совсем недалеко главный пост, где даже у немцев документы проверяют, машины осматривают».

Вот оба присели. Сидят.

«Нашли место, где выяснять отношения!» — подумал со злостью Волынец и подполз еще ближе. Он был уже на расстоянии всего нескольких метров от них.

— Да не вздумай через село возвращаться, — тоном старшего говорил Семен. — Жди на опушке леса…

— Ну уж — без тебя я сам себе начальник.

— Дурак, тебе же на пользу говорю. Напорешься на полицая, дойдет до майора. Оба в концлагере будем.

— Коли встречусь, перо ему в ребра вставлю.

— Ну довольно. Меня коробят твои блатные шуточки. Договорились — я пришел один, а ты из села и не уходил.

Страшная догадка мелькнула в сознании Волынца. «Какой концлагерь? Откуда у парашютистов концлагерь?» Но анализировать услышанное не было времени. Семен поднялся и вышел на асфальт. А его друг, чуть поотстав, двинулся вслед по дну придорожного кювета. Волынец отполз в сторону, приподнялся и, зная, что серьезно рискует, пошел поодаль от дороги к немецким постам. Ему хорошо было видно облитого светом луны Семена, который шагал по обочине шоссе.

— Хальт!

Семен поднял обе руки и остановился. К нему направились двое автоматчиков. И когда они подошли почти вплотную, он вполголоса сказал:

— Бремен.

Волынец отчетливо услыхал это слово. Весь дальнейший разговор велся по-немецки и вполголоса. Он не разбирал слов, хотя знал немецкий, он лишь видел, как Семен опустил руки и с независимым видом прошел в сторожку, возле которой стояли два мотоцикла и еще какой-то солдат.

Петро сел в траву и взволнованно думал: «Что делать? — Кровь стучала в ушах: — Что делать? Что делать? — Впору было хоть землю грызть от досады. — Провокаторы, шпионы! Мало им колючей проволоки, патрулей, секретов, фильтрации — они хотят еще и человеческие души наизнанку вывернуть. Какую чуму они охраняют там под Стрижавкой?»