Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

Друзья возвращались домой. Шли осторожно, прислушиваясь к шуму дождя.

Вдруг раздались шаги, чавкнула грязь под чьей-то неосторожной ногой. Оба повернулись на звук и увидали мужской силуэт. Незнакомец приблизился, окликнул их. Оба онемели от удивления, узнав в нем старшего из братьев Волынцов — Петра, о котором с начала войны ничего не было слышно. Бросились его обнимать.

Вместе с Волынцом вернулись в хату Коцюбинских. Игорь открыл дверь в комнату, где уже спали мать и младшая сестра Оля. Молча рассматривали друг друга. Волынец был худой, почерневший, но глаза блестели бодро и весело.

— Ты когда явился в Павловку? — спросил Довгань.

— Сегодня на рассвете.

— Почему сразу не оповестил? Хоть бы Лесика прислал…

— Ну рассказывай, откуда ты, что с тобой?

— Обо всем — долго. На фронте был. Раненный, попал в плен. Из лагеря бежал — поймали. Снова за колючую проволоку… Нет, не стоит об этом. Я там такого насмотрелся, что и мертвый буду кусаться.

— А мы о тебе вспоминали, — сказал Довгань.

— Спасибо, Сергей мне кое-что о вас рассказал. Принимаете к себе?

— Завтра соберем собрание. Тебя нам особенно не хватало.

Петро Волынец лежит рядом с братьями — все впокат, под одним одеялом, — слушает, как за стеной позванивает подойник, шумно вздыхает корова… Петро думает о предстоящем разговоре с матерью. До сих пор они всегда понимали друг друга. А теперь?

Вчера состоялось комсомольское собрание павловских подпольщиков. Его приняли в организацию, а Довгань после этого сказал:

— Надо нам Петра Волынца избрать комсомольским секретарем. В наших условиях ему как комиссару очень много работы будет, а опыта у него больше, чем у любого из нас.

Довганя поддержали и выбрали его, Волынца, секретарем. После этого Оля Слободянюк заговорила о том, что агитационная работа среди населения ведется еще слабо.

— Нужна пишущая машинка. Организация растет, есть возможность распространять гораздо больше листовок.

— Правильно! — поддержала подругу Катя Белая. — Писать от руки очень трудно, да и риск большой.

С мнением девушек все были согласны. Довгань изложил план, как с помощью поддельных документов приобрести в одном из частных магазинов пишущую машинку. В Виннице такие магазины были. После детального обсуждения распределили роль каждого в этой операции, даже стали советоваться, какой марки машинка была бы для них удобнее. И вдруг кто-то спросил:

— А деньги?

— Что, деньги? Какие деньги?

— Но ведь за машинку надо платить. И немало. Тысячи четыре.

Наступила неловкая пауза. Блестяще разработанный план в ту же секунду мог лопнуть как мыльный пузырь. Денег, естественно, в организации не было.

— Я дам деньги, — сказал тогда Петр Волынец. — Ну, вернее, мы дадим. Наша семья.

Когда они с Сергеем возвращались после собрания домой, прижимаясь к заборам, где было меньше грязи, брат молчал. Он думал, вероятно, о том, откуда Петр рассчитывает взять деньги. Петр помалкивал и украдкой посматривал на Сергея: догадается или нет? «Вот он перебрал все возможности нашей семьи — нет денег. Теперь он мысленно переставляет мебель, заглядывает в комод, но, увы, вещи все нужные и не очень ценные. За них теперь и тысячи не дадут. — Петр следит за братом и почти безошибочно угадывает его мысли. — Покончив с хатой, он перешел в хлев…»

— Ты думаешь, что мать решится? — спросил Сергей.

— Думаю, что да. Но разговор будет нелегкий. Я на ее месте и то задумался бы. Но она решится. Я знаю мать… На святое дело ничего не пожалеет.

И вот теперь, слушая, как она доит корову, Петр готовился к разговору. Он встал, вышел в сени, умылся.

Накрыв куском марли высокий глечик, мать цедила в него молоко.

— Мамо, у меня к вам разговор, — начал он несмело.

— Говори.

— Нашей организаций очень нужны деньги.

— Все, что у нас есть, отдам.

— Это мало, мамо. Мы с Сергеем должны тысячи три-четыре дать.

— Где же их взять, сынок?

— Надо продать корову, мамо.

Она посмотрела на него долгим пристальным взглядом. Прочитав в его глазах уверенность, Лидия Леонтьевна оставила подойник, села на табурет, опустив руки на колени, и сказала:

— Хорошо, сынок, продадим. Только будьте осторожными.

…Через несколько дней Лидия Леонтьевна и Кале-ник Васильевич погнали на базар корову. Вечером того же дня мать подала Петру завернутую в платок пачку денег.

— На, сынок, возьми… Если что останется — вернешь. Тут все.