Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

Осторожно держа бомбу, я выбрался из-под машины, встал и по привычке прислушался. Все по-прежнему было тихо.

Стоянка моей машины отделялась от соседних тонкой стенкой, не доходившей до потолка. Через три секции с такими же перегородками гараж оканчивался капитальной стеной с боковой дверью в ней. Я поставил рычаг переключения в нейтральное положение и завел мотор, а потом обошел вокруг машины и положил бомбу на скат капота, примерно на треть расстояния от края. Мотор остыл, и капот сильно вибрировал. Тщательно наблюдая по часам, я установил, что бомба соскользнет с капота через тридцать пять секунд.

Мне же требовалась примерно минута. Я положил бомбу снова, но несколько выше, быстро перебрался через все перегородки, задел при этом пустую канистру из-под бензина и, не обращая внимания на шум, подбежал к боковой двери, замок которой открывается изнутри и был смазан мною еще два дня назад.

Выскочив наружу, я захлопнул дверь и сел спиной к гаражу. Я считал, что взрыв не разрушит этой стены, однако сорвет большую часть крыши, а также создаст тучу кирпичной пыли и осколков.

Стук мотора моей машины до меня доносился очень слабо. Прошло шестьдесят секунд, я продолжал ждать, думая: Лондону это вовсе не понравится, так как при взрыве погибнет много имущества частных лиц. Но тот же Поль сказал, что речь идет о миллионах человеческих жизней, и Лондону придется как-то примириться.

Прошло девяносто секунд. Я, очевидно, неточно учел контуры капота и положил бомбу слишком высоко, а мотор сейчас уже разогрелся, и его вибрация несколько ослабла. В воздухе сильно запахло выхлопными газами. Часы показывали 05.49. У меня все еще оставалось одиннадцать минут, но сейчас это уже ничего не значило. Над одной из высоких стен, окружавших двор, на шпиле, показывавшем, словно серый палец, на звезду, загорелись первые лучи нового дня. Шум товарной станции, доносившийся издалека, усилился. Послышался крик первого петуха.

Прошло две минуты. Может быть, бомба прилипла к капоту или попала в углубление между крылом и капотом и застряла? Если бомба застряла, она может покоиться там сколько угодно или же будет медленно скользить и все же упадет. Я не испытывал никакого желания пойти посмотреть. Мотор продолжал работать, но я слышал это лишь с трудом.

Все ожидаемое мною состояло из трех фаз: первоначального удара о землю, взрыва, воздушной взрывной волны. От взрыва вспыхнет бензин и немедленно вызовет пожар.

Две с половиной минуты. На лице у меня появился пот. Я прекрасно понимал, что не в состоянии рассчитать, когда безопасно сходить и посмотреть, что там происходит, и целая бригада высококвалифицированных ученых может неделю просидеть за такими расчетами и тоже не определит этого.

Три минуты. Далекий шпиль осветился еще больше, и на казавшемся до этого каким-то металлическим небе появились облака.

Если в течение следующих десяти минут ничего не произойдет, все-таки придется пойти к машине и узнать, в чем дело: нацисты приступят к действиям, а я не в состоянии...

Стена за моей спиной вздрогнула, и грохот взрыва прозвучал для меня какой-то дикой музыкой. Во все стороны полетели осколки стекла от поднятой взрывом и свалившейся крыши. Взрывная волна, подобно горячему ветру, пронеслась мимо меня.

Я подождал, пока во дворе собрались любопытные, и позади них пробрался к воротам. Взорвался еще один топливный бак, и вдалеке послышались сирены первых пожарных машин. Часы на соседней башне пробили шесть.

Я вышел из такси на Унтер-ден-Эйхен и своим ключом открыл дверь рядом с входом в магазин головных уборов. Мы поднимались на грузовом лифте, на дверях которого, чтобы им не пользовались другие, висело объявление, что он неисправен. Кнопка девятого этажа не только приводила лифт в движение, но и зажигала сигнальные красные мигающие лампочки в обеих комнатах резидентуры.

Сейчас здесь находились пятеро, включая Хенгеля; побледневшие, с покрасневшими глазами, они не спали всю ночь в ожиданий моего донесения. На подносе стояло много пустых чашек.

— Еще есть кофе? — спросил я.

Хенгель уже вызвал Поля по внутреннему телефону.

Присутствующие время от времени удивленно посматривали на меня, и я только сейчас вспомнил, что на мне все еще надет белый халат шеф-повара. Я набросил его, уходя из гостиницы и желая во что бы то ни стало оторваться от слежки, так как в толпе зевак, несомненно, было достаточно людей «Феникса».

Сняв халат, я бросил его на спинку стула. Мы немного поговорили, и минут через десять появился Поль. Я в это время держал в руках, согревая их, уже вторую чашку кофе: поварской халат не очень-то грел зимним утром на улице.