Александр Васильев - Песнь о Перемышле [Повести]

Он не успел сказать себе, что эти спесивые гусаки найдут здесь завтра, лишь злорадно усмехнулся, как вдруг услышал вверху, над головой, какой-то странный шум, будто птица клевала в крышу. Иван вскочил, бросился к ведущей наверх лестнице. И замер на месте. В дыру, куда он вылезал днем, смотрел черный ствол автомата.

Сама дыра была наполовину закрыта, осталось только маленькое отверстие, в которое не пролетела бы даже граната. К тому же невидимый автоматчик был не один. На крыше шла какая-то деловитая возня, слышались голоса немцев, удары ломом или еще чем-то…

В нем все кипело: добрались все-таки! Еще утром он шуганул бы их, только пятками засверкали бы. Но сейчас надо было молчать и таиться. Главное — дождаться наступления темноты. Не вечно же эти будут там, на крыше?

Немного успокоив себя, он вскоре услышал такие же звуки справа и слева. „Что они делают? Уж не собираются ли продолбить стены?“ Но тут же прикинул, что здесь работы им хватит надолго. Иван пробрался по стене к пролому и выглянул, пытаясь хоть что-то увидеть. Хлестнула автоматная очередь, он отпрянул.

Ему показалось, что немцы тянут какой-то провод. Но еще раз подойти к пролому он не решился. Скорее всего, они размонтируют телефонную линию. Командира дота это уже не волновало. Говорить теперь не с кем…

Пытаясь не слушать назойливые стуки, он прошел по отсекам, проверил готовность бойцов к ночному марш-броску: так Иван называл эту операцию. Когда-то, еще в училище, он поклялся, что никогда в жизни, что бы ни случилось, не отступит. И пока ему вроде бы удавалось. Но сейчас… „Ничего, — повторял он, — мы еще повоюем. Только бы выбраться отсюда“.

Вид бойцов, которые исполняли его приказ спокойно и четко, не отвлекаясь на звуки, вновь воодушевил командира. „Лишь бы немцы ушли, лишь бы ушли!“ — повторял он про себя, как молитву. Но эти попались какие-то упорные. Стрелка на часах давно уже перешла девятнадцать ноль-ноль, а стук не умолкал.

И вдруг он прекратился. Иван не поверил, подкрался к пролому и увидел темно-синий клочок неба и золотистый прозрачный серп нарождающегося месяца. Вокруг было тихо. Чтобы убедиться окончательно, что немцы ушли, Иван надел на ствол автомата фуражку и высунул наружу. Выстрела не последовало.

Командир созвал бойцов к выходу из дота. „Трусы в карты не играют! — сказал он. — Надо произвести рекогносцировку подступов к лесу. Добровольцы есть?“ Вызвались почти все. Командир отобрал двоих, тех, что, по его мнению, были позорче и похитрее, еще двоих поставил у выхода для страховки, и нажал ходовую кнопку.

Железобетонная махина дернулась, но не сдвинулась. Иван снова нажал кнопку. Дверь стояла на месте. „Что за чертовщина, неужели и ее заклинило?“ Лейтенант нетерпеливо давил на кнопку, пытаясь вызвать хотя бы звук. Но дверь словно вросла в землю.

„А ну, ребята, навались!“ — крикнул лейтенант. И все навалились, стали толкать. „Раз — взяли! Два — взяли!“ Иван уже хрипел. Но дверь не поддавалась.

Оставался еще один, запасной, выход: маленькая бронированная дверь, которую бойцы называли „калиткой“. В мирное время, уходя и приходя, обычно открывали ее. У „калитки“ имелся глазок, позволявший видеть на шаг-другой, что делается вокруг.

„Калитка“ тоже не открылась. На счастье, „глазок“ каким-то чудом уцелел. Но счастье оказалось цыганским! Командир увидел вкопанный снаружи железобетонный столб, припиравший дверь.

Иван растерялся. Немцы обхитрили его. Уж не узнали ли они о готовящемся броске? Он оглядел исподлобья своих бойцов. Нет, их подозревать глупо.

Что же делать? Кто-то предложил попробовать выломать дверь. Но пощупали броню и отказались: такую не возьмешь, хоть из пушек пали. Да и немцы услышат.

Иван ходил как тигр в клетке. На лбу набухли жилы. Так хорошо продуманный им план рухнул. „Дурак, дурак, не мог отогнать этих фрицев от дота! — ругал он себя и тут же оправдывал. — А кто бы мог? Хотелось бы посмотреть на такого героя!“

Его рука потянулась к пистолету. „Лучше смерть, чем плен!“ На лицах бойцов он прочел жалость и презрение. Нет, он не имеет права оставлять их. Умереть никогда не поздно.

Кто-то шагнул к нему. „Товарищ командир…“ Иван остановился. „Пушкин“, чего ему надо? Сидел бы со своими ранеными». Лейтенант почему-то не решался взглянуть ему в глаза. Но услышал: «Там внизу есть еще эта… как ее… пантера. Может, попробовать?»

Командир бросился к бойцу, расцеловал. «Быстро туда!» Они спустились в нижний этаж, и Василий, расчистив пол, показал на круглую чугунную крышку, прикрывавшую люк.