Александр Васильев - Песнь о Перемышле [Повести]

Приветствовали и еще одного пограничника, тоже считавшегося пропавшим без вести, — бывшего политрука знаменитой 14-й заставы — «заставы Патарыкина» — Михаила Скрылева. К счастью, в документ вкралась ошибка. Скрылев попал тогда в другую воинскую часть, прошел славный боевой путь, награжден многими орденами и медалями. Отрадно было бывшим однополчанам смотреть на моложавого, собранного, еще не седого человека. Нет, бывший политрук Михаил Захарович Скрылев не только не «пропал» — он стал полковником запаса, кандидатом наук, воспитателем молодежи.

Узнали перемышльцы о поистине легендарной судьбе еще одного лейтенанта, зачисленного когда-то в списки убитых. Это был командир одной из укрепленных точек на левом фланге, возле городка Леско, молодой лейтенант Кривоногое. Тогда, в первые дни боев, фашистам удалось окружить наши еще полностью недостроенные доты, не имевшие надежной связи с командованием укрепрайона. Те из дотов, что не удалось взять штурмом, фашисты взрывали. Был взорван и дот Кривоногова. И разве мог кто-нибудь предположить, что тяжело контуженный лейтенант выживет, потом, едва окрепнув, снова возьмет в руки оружие и будет бороться, но уже в тылу врага. На счету у Кривоногова много смелых дел, но самое дерзкое — это побег с немецкого острова Узедом к своим на вражеском самолете. Тот самый легендарный побег, осуществленный летчиком Девятаевым, Кривоноговым и еще девятью узниками фашистского лагеря смерти за несколько месяцев до конца войны.

Примерно в то же время, что и Николаев, был награжден посмертно бывший перемышльский политрук Евгений Доценко. И тоже о его подвиге узнали много лет спустя после войны. Но если могила Чуваша находится поблизости от родной земли, у польско-советской границы, то прах Доценко погребен на другом конце Европы, в далекой Бельгии. Как это случилось? Товарищи, знавшие Евгения по совместной службе в 1-м стрелковом полку, рассказывали, как смело он воевал и в самом Перемышле, и под Уманью. А затем ранение, фашистский концлагерь, дерзкий побег и поиски тех, кто сражался против фашизма. Тайные лесные тропы привели Доценко и его товарища по побегу сначала в Голландию, затем в Бельгию. Там им удалось связаться с патриотическими силами Сопротивления. Бельгийские партизаны приняли советских бойцов в свои ряды.

И вскоре оценили их храбрость. Мы не знаем, владел ли Евгений к тому времени французским языком, или приходилось прибегать к помощи переводчика, но мужество, военная смекалка и благородство в бою понятны и без перевода. Бельгийцы и французы, составлявшие большую часть партизанского отряда, выбрали советского коммуниста Доценко, по новой партизанской кличке Жана, комиссаром. За его голову, как и за голову Чуваша, гестаповцы назначили огромную сумму — полмиллиона франков! Весной 1944 года, всего за два месяца до прихода союзников, комиссар Жан погиб в сражении с карателями. Его похоронили на холме у живописного городка Комблен-о-Пон, поставили памятник с надписью на двух языках — французском и русском: «Слава тебе, Евгений Доценко из города Сталинграда!». Бывшему перемышльскому политруку, а после партизанскому комиссару Жану было тогда немногим более тридцати лет.

И что ни судьба, то легенда! Даже самые простые свидетельства вызывали удивление. В боях на Право-бережной Украине геройски погиб начальник 92-го Перемышльского погранотряда подполковник Яков Иосифович Тарутин. Четверть века спустя на встречу перемышльцев приехал из Москвы полковник Энгель Яковлевич Тарутин — сын погибшего командира пограничников. Он напоминал отца и внешне — высокий, красивый, с открытым лицом, и манерой держаться — скромным достоинством, неторопливой, спокойной речью. Его не просто признали «за своего», но и полюбили. Впрочем, он имел отношение к Перемышлю не только как сын бывшего начальника погранотряда, в сорок первом году — школьник, эвакуированный из-под огня, но и как бывший молодой лейтенант, участвовавший в освобождении этого города летом сорок четвертого года.

И Калякин Александр Михайлович, бывший сержант-пограничник, участник знаменитого контрудара 23 июня 1941 года, вернулся сюда вместе с войсками только уже офицером через три года и одним из первых стал разыскивать могилы боевых друзей. Четверть века потребовалось для того, чтобы открылись многие тайны войны, в том числе и эта. Собирая по крупице факты, документы, свидетельства местных жителей, установили наконец подлинные места погребения останков советских воинов. А еще через некоторое время Александр Михайлович и его товарищи имели возможность увидеть памятник, поднявшийся на берегу Сана у легендарного места первого боя советских пограничников Перемышля с гитлеровцами.