Ади Шарипов - Партизаны-казахстанцы

Фашисты пошли во весь рост, и я в последний раз окинул взглядом искалеченную высоту, своих товарищей. На мгновение смолкли наши автоматы, и мы обменялись прощальными взглядами.

Нас всего семеро! Но мы будем биться до последнего вздоха, и пока жив хоть один из нас — высота будет нашей! Фашисты идут сомкнутыми рядами. Все ближе и ближе.

Как жаль, что наши не подоспели…

— Огонь!

Темноту прорезала зеленая ракета, и в ее ярком неровном свете мы увидели серые от страха лица гитлеровцев.

— Наши, честное слово, наши!

От мощного «ура!!!» колыхнулся воздух.

Третий взвод! Еремеев!

В панике побежали гитлеровцы.

Высота осталась за нами!

Наш батальон долгое время вел борьбу во вражеском тылу. В партизанской войне в наших рядах был и Еремеев. Он не раз показывал свою воинскую доблесть. В трудные дни партизанской жизни он был умелым, отважным разведчиком. О его партизанских подвигах надо написать рассказ, ибо тысячи, сотни тысяч таких, как солдат Еремеев, ковали нашу победу в Великой Отечественной войне.

Среди многотысячной, славной армии партизан был и наш земляк, солдат из Казахстана — Кирилл Еремеев!

Перевел К. Ахметов.

Я всегда волнуюсь, когда пишу о своем друге Наумете Кошекбаеве. Писать о друге трудно. Вот он сидит рядом со мной, человек крылатой души, простой, скромный, с темными, подернутыми грустью глазами. О многом говорят эти глаза, и конечно же, они не простят мне фальшивой ноты.

Мы с Науметом в гостях у моей сестры Рахили. Наши глаза прикованы к пустующему стулу. Мы с Науметом без слов понимаем друг друга — это место Исмагула, старшего брата Наумета. Как будто это было вчера. Вот он сидит с нами за этим столом, наш Исмагул, смуглый, широкоплечий с черно-огненными глазами. Я слышу его спокойный, ровный голос:

— Вы еще соколята, — говорил он, обращаясь к нам, — а я вот уже двадцать лет работаю учителем. Работу свою люблю, дети меня любят. Вот приду вечером домой, возьму домбру, — тонкие, удивительно тонкие пальцы Исмагула ласкают отполированное дерево, и… мелодия кюя, широкая, как степь, вольная, как ветер, рвется из под струн, захлестывает сердце и льется, льется.

Когда это было? Вчера? Сегодня? Двадцать лет назад… Война. Наумет с тоской и ненавистью смотрит на пустующий стул. Молчание было прервано появлением рослого, широкоплечего юноши с загорелым лицом и жгучими глазами. Наумет взволнованно обнял гостя и поцеловал его. Затем смущенно обратился ко мне:

— Это — Бахит, сын Исмагула. Когда Исмагул уезжал на фронт, он был совсем младенцем. А сейчас вон какой богатырь. Студент второго курса института физкультуры.

Бахит сел на пустующий стул. Сердце мое нервно забилось. Вылитый отец. Мы сидели молча, погруженные в свои думы, но все они, словно вороны, слетались к одному…

Война…

Первым неторопливо заговорил Наумет.

— Я вот все думаю, сколько лет уже пролетело, а прошлое всегда с нами… словно все это случилось вчера. Столько событий осталось навсегда в памяти. Вот ты часто просил меня рассказать о моей партизанской жизни. Попробую… Ты ничего пока не записывай, а если когда-нибудь надумаешь, то опиши все как было.

— Да ты не волнуйся, — успокоил я его, — я ведь и сам прошел по дорогам войны. Нам всем дорога правда.

— Видишь ли, тут есть еще одна трудность. — Наумет тяжело вздохнул. — Как-то неприятно рассказывать о себе. Я хоть лично и незнаком с Баурджаном Момышулы, но знаю его поговорку: «Не говори, что это сделал герой, а скажи, что это сделал народ». Эти слова очень метко характеризуют героику партизан. Партизан… как только услышу это знакомое слово, так словно что-то шевельнется в сердце. Снова вижу боевой строй, светлые лица товарищей. Мужчины, старики, женщины, подростки, люди всех возрастов и национальностей, мы собрались в один кулак. Всех нас объединяла вера в победу и ненависть к врагу.

Накануне войны наш артполк находился в шестидесяти километрах от Варшавы, под городом Замбров. Помню ночь 21 июня 1941 года. Я стоял на артполигоне у орудия. Ко мне подошел старший лейтенант Анисимов, с которым мы были в приятельских отношениях, и вместо приветствия протянул видавший виды пластмассовый портсигар. Воспользовавшись минутами отдыха, мы закурили. Я не отрываясь смотрел на далекий, дымчатый горизонт. Там, за горами, лесами, озерами, за тысячи километров отсюда — мой Казахстан. Интересно, как там?