Михаил Алексеев - Русский характер [Рассказы, очерки, статьи]

Он кладет трубку, звонит.

— Зубанов? Нет его? Уехал на огневые позиции? Соедините меня с Захаровым. Захаров?

Прикажите нацелить на мясокомбинат группу эрэсов. Там крупное скопление танков и пехоты. Да, надо дать несколько хороших залпов. И еще. Скажите Хрюкину, чтобы выручал Чуйкова. Надо немедля поднять в воздух полтора десятка штурмовиков. Да, да, на мясокомбинат. Немедленно.

Снова звонок по телефону.

— Анисимов? Мне сообщили, что в группе Горохова у командиров нет полевых книжек, а солдаты пишут письма на обрывках бумажных мешков из-под сухарей, книжки все искурили. Надо сегодня же ночью забросить им бумагу.

Во время телефонных разговоров с лица командующего не сходит озабоченно-сердитое выражение. И вдруг морщины на его лице разглаживаются:

— Поздравьте меня. Мне сегодня пятьдесят лег исполнилось, — сказал он, подвигая телефон к изголовью и улыбаясь. Но вслед за улыбкой на широком добром лице его появилась гримаса боли. — Все ничего, вот только нога, прах ее возьми…

— Сегодня получили интересное письмо от солдата, — помолчав сказал Андрей Иванович. — Вот послушайте: «Дорогой товарищ генерал-полковник Еременко, командующий Сталинградским фронтом! Пишет вам боец Гнездилин, которому вы вручили 8 сентября орден Красной Звезды. Я пишу из госпиталя, жизнь оставалась на волоске, пуля сидела в височной кости. Фашисты отняли у меня два месяца, которые я лежу, бездельничаю. Товарищ генерал, раненые просят передать вам, что все мы рвемся в бой и как только нас подлечат, вновь вернемся защищать Сталинград. Передаю вам уже не боевой, а госпитальный привет от всех товарищей раненых».

Командующий замолк, потом сказал растроганно:

— Вот какие у нас солдаты. Вы подумайте, раненые хотят скорее возвратиться — куда? В Сталинград, где сейчас труднее всего…

— Майор Карев, — доложил адъютант.

По тому особенно живому интересу, с которым командующий встретил майора, мы поняли, что дело касается важного события. Командующий и майор отошли к окошку блиндажа и заговорили вполголоса.

По отрывкам их разговора можно было догадаться, что речь шла о помощи группе Горохова, которая была отрезана противником от 62-й армии и, прижатая к Волге, находилась почти в окружении. Для того чтобы облегчить ее положение, командование фронтом решило атаковать противника на правом фланге, высадив там десантный отряд на катерах под командой старшего лейтенанта Сокова. Это была по масштабу своему не фронтовая и даже не армейская операция: в ней участвовало всего несколько десятков десантников, но осуществить и эту небольшую операцию армии и дивизии, обороняющие Сталинград, не могли, это мог сделать только штаб фронта. Майор Карев только что вернулся с берега Волги и докладывал командующему подробности операции.

Лица у обоих, у майора и генерала, были какие-то особенно расстроенные, и я понял, что отряд Сокова хотя и несколько облегчил положение группы Горохова, отвлекши на себя часть сил противника, но погиб.

Направляя действия десятков тысяч людей, командующий понимал, что каждый день и каждый час боев стоит немалых человеческих жертв, он чувствовал свою ответственность за судьбу солдат. Согласившись на небольшую десантную операцию, Еременко рисковал жизнью нескольких десятков солдат, чтобы спасти, сохранить тысячи бойцов группы Горохова. Другого выхода не было.

Замышляя десантную операцию, командующий фронтом наверняка знал, что отряд Сокова погибнет. Но сейчас, узнав об этом, по-человечески переживал это так, как если бы для него гибель отряда была совершенно неожиданной.

— Ну, что ж, — командующий помолчал. — Ну, что ж, — повторил он и опять помолчал. — Буду звонить Рокоссовскому, чтобы он с фланга помог Горохову.

Адъютант доложил о приходе начальника отдела кадров.

— Пусть заходит, — сказал Андрей Иванович. — Прошу извинить, что прерву нашу беседу.

Вошел с папкой в руке рослый полковник. О нем рассказывали в шутку, что однажды в дождик он пришел в столовую в плаще поверх шинели, и с того дня офицеры в шутку называли его «двадцать четыре шпалы» — восемь в петлицах на гимнастерке, восемь — на шинели, восемь — на плаще.

Еременко стал просматривать наградные листы.

— А этого за что к награде? — сердито ткнул он карандашом в лист. — За переезды с капэ на капэ? Подождем.

Он читает нам один за другим наградные листы. Командующий инженерно-техническими войсками представляет к награде героев переправы через Волгу матросов Зверева, Строганова, Марию Ягупову, которые с опасностью для жизни спасли раненых, боеприпасы.