Сергей Прага - Да, был

Три чемодана — три снаряда, сто килограммов взрывчатки сильнейшего действия. Туннель длиной с километр. На первых ста метрах надо сбросить чемодан номер один… В середине — чемодан номер два, а как только паровоз загудит при выходе из туннеля — третий. Никакой философии, абсолютно не страшно: рванул чеку и бросил… Механизмы всех трех снарядов сработают одновременно… Все просто. От взрыва туннель завалится. В этот момент Иберидзе будет далеко… «Далеко ли? С какой скоростью будет идти поезд за туннелем? Смогу ли вовремя спрыгнуть?» Уверенно тряхнув головой, Иберидзе произнес вслух: «Спрыгну!» «А вдруг пиротехники ошиблись и первый чемодан взорвется в момент броска?» Представив весь ужас катастрофы Иберидзе зажмурился. И вдруг ему почудилось кресло, сидя в котором он «принимал водную процедуру», совсем некстати появилось лицо доктора Граббе. Тот надавил на выстриженное темя и шипящим голосом спросил: «Болит?»

— Не болит, нет, гад ты этакий! — громко проговорил Иберидзе, открыв глаза. — И пиротехники не ошиблись, ну, а я не перепутаю!

От внезапного толчка Иберидзе больно ударился головой о стену будки. Лязгая и громыхая буферами, поезд стал. Иберидзе выглянул наружу. Подсвечивая карманными фонариками, путаясь в полах шинелей, вдоль состава бежали солдаты. Они по двое останавливались у вагонов с тормозными площадками и лезли на них.

Придерживая автоматы, два солдата добежали до хвостовой платформы, посигналили фонариками и неуклюже поднялись на площадку к Иберидзе.

С недоумением глядя на солдат, Иберидзе засунул руку в карман и нащупал пистолет.

«Что бы это значило? Как вести себя?» — думал он, разглядывая представителей фашистского воинства. И тут ему вспомнилось, как пятилетним он ехал из Тбилиси в Батуми. На одной станции в вагон поднялся красноармеец-чекист с винтовкой в руках. Проводник торопливо закрывал окна.

— Это так полагается, —– сказал тогда отец. — Сейчас будет Сурамский туннель.

…Поезд тронулся. Солдаты, поглядывая на тормозного, более чем на голову выше каждого из них, как по команде, вынули сигареты, закурили, а затем один сел на верхнюю ступеньку подножки, свесив ноги наружу, второй, локтями опершись о перила тормозной площадки, замурлыкал песенку.

В висках у Иберидзе стучало: «Что же делать? Как быть? Черная громада гор близка. Скоро туннель. Вот уже и зеленые круги фонарей у входа… Пора… Пора…»

Иберидзе с силой уперся руками в стойки будки, резко двинул ногой в спину сидящего немца и сбил его с платформы. Не теряя ни мгновения, он тут же схватил за шиворот второго немца, приподнял, как котенка, и-перебросил через перила. Тот дико вскрикнул и полетел под ноги часовому у входа в туннель…

Над головой Иберидзе сомкнулись темные своды.. Адский грохот оглушил его. Густой дым слепил глаза, распирая легкие. Промелькнули лампочки на стенах туннеля.

Досчитав до ста, Иберидзе рванул предохранительную-чеку первого снаряда и, перегнувшись через перила, сбросил чемодан.

Отсчитывая секунды, Иберидзе подготовил второй чемодан. Сбросил. Как только паровозный гудок известил о том, что туннель пройден, он хладнокровно потянул предохранитель, размахнулся, швырнул последний чемодан и только тогда почувствовал: сердце отказывается работать, — секунда, другая, и он потеряет сознание.

Грохот внезапно стих. Жадно вдыхая свежий воздух, Иберидзе смотрел на далекое синее небо и вдруг почувствовал что-то неладное. Локомотив протяжно, тревожно гудел. Шипели тормоза. Вагон перед хвостовой платформой судорожно бросало из стороны в сторону. Далеко в темноте беспокойно мелькали красные огни. По всему было видно: машинист старается остановить состав, несущийся под уклон.

«Меня будут искать, — сообразил Иберидзе. — Часовой по ту сторону туннеля по телефону дал знать о солдатах, сброшенных с хвостовой платформы, и вот… Ну, меня вы не найдете». Он проворно спустился на нижнюю ступеньку подножки, на глаз прикинул расстояние до земли и, повиснув на одной руке, всем телом сильно поддался вперед.

Встречный ветер ослепил, сбил шапку, разметал волосы, рванул тужурку, силился вместе с ней оторвать от поручней смельчака. Напрягая мускулы, Иберидзе резко откинулся назад, подставив под удары ветра богатырскую грудь, и разжал пальцы…

Поезд мчался по участку, проложенному по склону высокой горы, железнодорожное полотно кончалось у кромки крутого обрыва, но было темно, и ничего этого Иберидзе не видел. Попав в взвихренные струи воздуха, едва успевая передвигать ноги, он пробежал метров тридцать, споткнулся о пикетный столбик, перевернулся в воздухе, упал и покатился вниз.