Андрей Жариков - Юные орденоносцы

Только теперь Сергею стало ясно, почему отряд вышел так внезапно по тревоге и почему лейтенант Доронин пропадал почти неделю. Оказывается, он изучал район расположения гитлеровских тылов: где и как лучше нападать, куда потом уходить. Это не просто партизанский рейд, а заранее спланированная боевая операция.

«Хорошо закончилось», — думает Сергей.

Но закончилось ли?

В мелколесье возле перекрестка дорог Петр резко осадил коня, подал знак рукой: стой! С обеих сторон двигались немецкие обозы. В каждых санях по одному немцу. Солдаты укутаны чем попало: одеялами, шалями, мешками.

«Ну, сейчас начнется», — решил Сергей и взял автомат на изготовку.

— Сергей со мной, остальным обойти обоз! — приказал Петр. — Сигнал атаки — взрыв гранаты.

Оставив братишку в засаде, Петр выехал навстречу идущим впереди обоза двум немецким автоматчикам. Они и не подозревали, что к ним подъезжает в форме немецкого офицера партизан.

Петр был уже близко, он что-то крикнул и бросил гранату. Раздался взрыв. Конь под Сергеем дал свечу и захрапел. Потом еще два взрыва — и лес наполнился шумом боя.

— Стреляй! Стреляй! — кричал Петр.

Сергей дал очередь из автомата, но конь под ним шарахнулся в сугроб и всадник, перевернувшись раза два в воздухе, шлепнулся головой в мягкий снег.

Лошадь, отбежав к дереву, остановилась. Сергей с трудом выкарабкался из сугроба и лежа открыл огонь. Рядом стрелял брат. Он прицеливался не торопясь, и после каждого выстрела радостно вскрикивал: «готов!»

В немецком обозе полная растерянность. Кони сгрудились. Фашисты мечутся от саней к саням, что-то кричат. Одни с поднятыми руками стоят на месте, другие в панике бегут к лесу, бросив оружие. Потом послышалось «ура». Это два Василия: Громов и Панков, обнажив клинки, врезались в голову обоза.

Сергей видел, как сверкали клинки, слышал крики людей, ржание лошадей… Все перемешалось и не поймешь, где свои, а где противник.

Гитлеровские обозники были уже почти разбиты, как вдруг на дороге появились немецкие бронемашины. Застучали пулеметы.

— Сережка! Быстрей к командиру!..

Петр уткнулся в снег лицом и приглушенным голосом сказал:

— Скажи, помощь нужна…

— Петя! — испугался Сергей. — Петя!

— Срочно, — захлебываясь кровью, проговорил брат.

Оттого, что очень торопился, Сергей с трудом забрался в седло и понесся вскачь. А сзади все гудел и ухал лес.

Вот, наконец, и главные силы отряда.

— Что там у вас случилось? — спросил командир. — Почему такая пальба?

Еле выговаривая слова, Сережа доложил о бое на перекрестке дороги, и командир тут же выслал подкрепление.

Пулеметчики вскочили в сани и на полном галопе — туда, где товарищи ведут неравный бой, истекая кровью.

Хотел и Сергей возвратиться к брату, но хватился, а коня нет. Кто-то ускакал на нем, когда Сережа докладывал командиру о бое. Сергей чуть не заплакал с досады, выбежал на просеку, но его помощь была уже не нужна. Вдали показались два всадника на одном коне. Дуся везла на Сережиной лошади раненого Петра. Он сидел впереди в разорванной немецкой куртке и его побледневшие губы что-то шептали, руки беспомощно висели….

— Больно, Петя? — подбежал Сережа. — Больно, а?

— А, Сержик… — Петр пошатнулся и стал сползать с коня.

Сергей поддержал его.

— Ребята, помогите ему, а я туда… — сказала Дуся. — Пить дай ему.

Отнесли Петра под лапчатую высокую ель, положили на сломанные ветки, укрыли тулупом. Он дышал часто, глотая открытым ртом морозный воздух. Потом, не открывая глаз, еле слышно спросил:

— Жив он? Нет, напрасно, Вася… Куда бросился…

Вскоре на дороге показались розвальни, а рядом с ними Дуся и дядя Гриша-великан. Привезли убитого «Василису». Он лежал на соломе вверх лицом. Руки скрещены на широкой груди, увешанной пулеметными лентами, губы стиснуты, лицо строгое.

Рядом с ним без кубанки лежал раненый Василий Громов. Ветер трепал его русые кудри. Он крутил головой и то и дело произносил лишь два слова: «Дуся, жарко…».

Дуся, прижав белую кубанку Василия к губам, не отходила от саней и плакала.

Сережа смотрел то на мертвого Панкова, то на раненого Громова, которого хорошо знал до войны, и тяжелая смертельная тоска давила грудь.

— Сергей, — тихо сказал дядя Гриша, — Петр зовет.

Возле брата стоял на коленях комиссар отряда. У ног горел маленький костер. В руках комиссара спички и пучок соломы.

— Все, — тихо сказал Демьяныч и снял шапку.

— Петя! Петька! Не хочу! — закричал Сергей. — Как же мама? Петя?!