Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Отец Сушкова был сыном купца средней руки и внуком солдата русской императорской гвардии, бившегося под Бородином, ходившего на Париж, обласканного на одном из парадов Александром I в порыве чувств, вызванных свалившейся на него славой избавителя Европы от узурпатора, давшим бравому гвардейцу чин армейского прапорщика и тут же отправившим его в отставку.

Прадеду — Григорию Сушкову — тогда перевалило за сорок годов. В родную деревню он возвращаться не стал, а открыл солдатский трактир в Петербурге, женившись на молоденькой мещаночке, в положенный срок родившей ему сына. Дед по отцовским стопам пойти не захотел, но трактир не продал, а прикупил к нему магазин, торговавший мануфактурой. Его сын — отец Дмитрия Степановича — Степан Сушков всю свою жизнь твердо был уверен, что врачи и учителя просто благородные нищие, попы — жуткие обманщики, чиновники, как один, взяточники, полицейские — дураки и тянутся лишь к даровой выпивке, а страна Индия — сказочно богатая и непонятная — находится в далекой Америке.

При всем том он был человеком крайне неуравновешенным, но оборотистым. Рано овдовев, заводил себе одну любовницу за другой, предпочитая выбирать их среди купчих и модисток, а сыну Дмитрию нанял гувернантку из немок — пожилую, чистоплотную Эмму, всегда ходившую в чепце и с лорнетом, подаренным ей бывшей хозяйкой из княжеской фамилии.

Эмма научила Диму читать и говорить на немецком, мыть шею и руки по утрам и вечерам, вести себя сдержанно и ловко пользоваться столовыми приборами. Она же на все времена внушила ему стойкое отвращение к спиртному.

Торговать вином и мануфактурой Степану Сушкову показалось мало, тем более, что уже нарос кое-какой капиталец, и он по совету знающих людей решил построить собственную фабрику. Среди прочих знакомых у известного своей веселой жизнерадостностью Степана Сушкова был и Савушка Морозов, сыгравший в его судьбе значительную роль.

Савва давал деньги большевикам. Сушков считал это дурацкой блажью и только отмахивался от рассказов Морозова, что грядет великая перемена и владыкой жизни станет труд, потому и надо, мол, заранее установить добрые отношения с новыми людьми.

— Я их кормлю! — ревел хмельной Сушков, протягивая через уставленный бутылками стол к Савве свои большие, волосатые руки. — Вот этими вот самыми содержу!

Интеллигентный Морозов только брезгливо морщился и отворачивался, не желая обидеть знакомого.

Японская война и последовавшая за ней революция пятого года Степана подкосили. Испуганный до икоты ростом рабочего движения, он начал пить, совершенно забросил дела и умер в публичном доме, прямо в постели знакомой проститутки, оставив наследника-гимназиста почти без средств, — фабричку Сушковых за бесценок купила семья Морозовых.

Гимназиста Диму спасла все та же Эмма, уже старенькая, доживавшая век в доме Сушковых. Она взяла в свои сухонькие руки торговлю и дотянула воспитанника до университета. Дмитрий Степанович, почти не помнивший матери, горько рыдал на похоронах старой доброй Эммы, заменившей ему всех родных. Возвращаясь с кладбища в ставший пустым и холодным дом, он подумал о том, кому теперь будут нужны его инженерные познания, где он их сможет приложить? Пока еще жив был родитель и не опустил все в пьяном угаре, выкрикивая «Ничего босякам не оставлю, сам все пропью!», можно было хоть как-то надеяться: вот утихомирится папаша, а он, Дмитрий, выучится и начнет заниматься фабрикой. А теперь только по найму работать, идти кланяться тем же Морозовым?

Дома Сушков открыл окно и долго курил, выпуская дым в сиреневые петроградские сумерки. Магазин придется продать, трактиры тоже, поскольку некому заниматься там делами, а приказчики шельмы, так и норовят объегорить хозяина, набить свою мошну за его счет. Учиться в университете еще не один год, а жить на что-то надо и родне покойной маменьки до него дела нет — родитель и с ними основательно успел испортить отношения.

Играл в саду духовой оркестр, с Невы тянуло прохладой, такой приятной в душный августовский вечер четырнадцатого года…

На фронт Сушков пошел добровольцем. Сначала он был писарем, потом попал в школу прапорщиков, как недоучившийся студент. Успешно выдержав испытания, получил первый офицерский чин.

Бои оставили в его душе ощущение непроходящего тягостного кошмара, а тут еще после отречения государя от престола рухнуло все. Создавались солдатские комитеты, потом шел на Питер Корнилов. Сушков в эти дела не вязался — тихо сидел в блиндаже и так же тихо, но люто ненавидел большевиков, считая их виновниками всех несчастий. Войну он тоже уже ненавидел. Потом произошла Октябрьская революция, фронт сломался, началось массовое дезертирство солдат, и Дмитрий Степанович, предусмотрительно споров погоны и спрятав в карман шинели наган, подался с таким же, как он, прапорщиком из купцов в Москву, справедливо рассудив, что в Питере ему делать совершенно нечего.