Игорь Подколзин - Обвиняется в измене?..

Госпиталь! Вот та дырочка, в которую надо попробовать пролезть? Или не стоит дразнить судьбу, дергать ее, как тигра за усы? И все же надо подумать о госпитале — это же целое хозяйство: врачи, средний медперсонал, истопники, кухня, снабжение, неужели там все только немцы? Где их сейчас столько набрать, да еще в глубоком тылу, далеко от фронта?

Сомнения не оставляли, но версия о госпитале уже потянула за собой, требуя детальной разработки. Как же он упустил из виду — есть еще словак Ярослав! Тут может получиться вообще удачно, поскольку он с аэродрома и к нему есть подход. Если верить Нине, то механик-словак готов помочь. Вот и поглядим, какую помощь он способен оказать.

— Время идет, — тяжело вздохнул Павел Романович.

— Пошли вниз, темнеет, — вернул ему бинокль Волков.

Спускаясь с чердака, он вновь подумал о словаке-механике и госпитале — неужели эта, пока еще тоненькая, похожая на паутинку ниточка не приведет их в замок?

Приемник тихо мурлыкал затасканный шлягер «Бель ами», в приоткрытое окно влетал свежий ветерок, сдувая в сторону дымок лежавшей в пепельнице сигареты и заворачивая край листа, испещренного ровными строчками острых, готических букв, — старый фон Бютцов любил готический шрифт и в письмах к сыну пользовался только им, как бы давая понять, что не жалеет времени на своего отпрыска, выводя замысловатые буковки, напоминая тем самым о древности их рода и обязанностях сына по отношению к нему.

Впрочем, об обязанностях отец пишет по-солдатски прямо, со свойственной ему бесцеремонностью сообщая о найденной для сына очередной невесте, — у нее имеется столько-то моргенов леса и пахоты, дома в Берлине и Мюнхене, приличные строения в поместье, и далее — подробное перечисление поголовья окота в наемных работников. Но ни слова о самой невесте — хороша ли она собой, какое получила образование, — лишь вскользь упоминает, что вдова и бездетна. Конечно, сейчас в Германии все больше и больше вдов и не только вдов, но и девушек, которые никогда уже не дождутся своих женихов с фронтов.

С досадой отбросив письмо, Конрад встал и притворил окно. Отец, как всегда, верен себе — нет ни одного письма, в котором он упустил бы случай напомнить об обещании сына жениться. Как же старому Бютцову не терпится увидеть следующее поколение, успокоиться тем, что род не угаснет, продолжится, даст молодые, свежие побеги. У старшего брата есть дети, но они далеко, за океаном, и кто знает, когда доведется обнять их? Разделяют не только пространства, но и границы, война и проклятая политика.

Хорошо отцу — сиди в поместье, следи за удоями в ростом цен на продукты, подсчитывай по вечерам барыши, радостно потирая сухие ладошки при виде округляющейся цифры доходов, и подыскивай сыну богатых невест, забывая высылать их фотографии. Если бы родитель присылал в каждом письме фото, можно было бы уже составить недурную картотеку красоток и просматривать ее свободными вечерами перед отходом ко сну, сверяясь с записями, — у этой блондинки сотня коров, а у этой брюнетки есть шахта и счет в швейцарском банке.

Упершись лбом в холодное стекло, Конрад бездумно смотрел на деревья парка, освещенные закатным солнцем. Нет, жениться, конечно, придется, никуда не денешься, но хочется, чтобы жена тебе нравилась, а денег и своих хватит, не зря же он вместе с отцом усиленно занимался хозяйством и исколесил чуть ли не всю Европу, отовсюду отправляя в родовое гнездо произведения искусства?

Еще в детстве его приучили к посещениям старой Мюнхенской пинакотеки — картинной галереи, основанной герцогом Баварии Вильгельмом IV, заказавшим крупнейшим немецким художникам XVI века картины на исторические сюжеты. «Битва Александра Македонского», написанная Альторфером в 1529 году, стала первой картиной в этой серии и поныне украшающей стены музея. Позже архитектор Лео фон Кленце в 1826–1836 годах построил для пинакотеки новое здание. Приобрели богатейшую коллекцию полотен Рубенса, творения Ван-Дейка, Халса, Рембрандта, итальянских художников. Не забывали и своих живописцев — Дюрера, Кранаха, Грюневальда.

Проводя маленького Конрада по тихим и светлым залам, отец со знанием дела рассказывал ему о мастерах живописи и потом о гордостью показывал дома собранные им картины, заразив этой страстью сына. Что же, здесь тоже удалось найти кое-что приличное и, утаив от всевидящего ока эйнзацштаба Розенберга, занимающегося сбором художественных ценностей, о оказией переправить домой. Отец остался очень доволен и намеками сообщал в письмах о баснословной цене добытого сыном.