Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Орудие срочно разворачивалось на сто восемьдесят градусов. Расстояние до русских танков составляло метров двести пятьдесят. В их сторону густым пучком неслись трассы счетверённой зенитной установки. Мелкие снаряды не пробьют броню, но десятки ударов помешают русским наводчикам взять точный прицел, пока развернётся тяжёлое орудие.

Оба танка выстрелили одновременно. Один промахнулся, а снаряд второго взорвался рядом с капониром. Осколки ранили заряжающего, опрокинули подносчика боеприпасов. Однако фельдфебель уже поймал в прицел одну из «тридцатьчетвёрок» инажал на педаль спуска.

Снаряд пробил лобовую броню башни, вспыхнул порох в снарядах. Успели выскочить механик-водитель и стрелок-радист, двое других танкистов остались внутри. Взорвался башенный боезапас, огонь охватил машину.

Командир второго танка лейтенант Василий Будник на какие-то секунды оцепенел. Он имел за плечами небогатый опыт — один день наступления в ноябре сорок второго года, а к вечеру того дня был ранен. После выписки из госпиталя он ожидал, что немцев уже добивают, но в Сталинграде и вокруг него продолжались ожесточённые бои.

Сержант-наводчик был тоже из молодых, и лейтенант сам сел за прицел «трёхдюймовки». По крайней мере, Будник успел пострелять в первый день наступления и даже поджёг вражеский бронетранспортёр.

— Рыжий, не промахнись! — орал снизу механик-водитель, забыв про субординацию.

Он не был уверен в своём командире и со страхом ожидал, что расчёт немецкого орудия опередит их. Снаряд взорвался перед станиной, выбил ствол из крепления, перекосил платформу. Уцелевшие зенитчики, пригнувшись, спешили убраться подальше.

Их прикрывала счетверённая 20-миллиметровая установка. Неосторожно высунувшийся из люка Вася Будник едва не угодил под снаряд, а два-три других снаряда лязгнули по броне, пробили запасной бак с соляркой на корме.

— Антон, — окликнул лейтенант заряжающего. — Сбрось бак, пока не загорелся.

— Надо счетверёнку добивать, — отозвался заряжающий, — а бак пусть десантники снимут.

Он явно боялся покидать танк, но в молодом лейтенанте просыпалась решительность командира.

— Кой чёрт десантники! У них уже один убитый лежит. Быстрее сбрасывай бак.

Наводчик развернул орудие в сторону скорострельного зенитного автомата, но стволы, опустившись, обрушили град мелких снарядов на гусеницы. Башенная «трёхдюймовка» накрыла счетверённую установку со второго выстрела. Взрыв разметал платформу и расчёт. Отлетели в сторону два ствола. Кувыркаясь, разлетались смятые снаряды.

Секунды промедления сыграли свою роль. Заряжающий лежал на снегу, 20-миллиметровый снаряд пробил плечо. Санитары тщетно пытались остановить кровь. Сбросили и откатили подальше издырявленный бак с соляркой, автоматными очередями пытались догнать убегавшие зенитные расчёты.

Оказалась надорванной гусеница «тридцатьчетвёрки». Механик-водитель рассматривал повреждение, прикидывал, можно ли сменить звено на месте. В это время заработала рация. Командир батальона Андрей Шестаков вызывал Будника.

— Ну, что там у тебя?

— Зенитку «восемь-восемь» раздолбали, и счет-верёнку тоже. Взводный погиб, но два человека из его экипажа уцелели. У меня заряжающий умирает, рана смертельная. Я думаю…

— Машина на ходу? — перебил его комбат.

— Гусеница надорвана снарядом-двадцаткой.

— Сильное повреждение?

Механик-водитель отчаянно махал руками, показывая, что требуется ремонт — далеко не уедешь.

— Надо бы подремонтироваться, — отозвался лейтенант.

Рация доносила звуки стрельбы, шум моторов, ругань. База горела, там шёл бой, механик после смертельного поединка с орудием «восемь-восемь» искал предлог остаться подальше от летящих снарядов. Он имел двоих детей, знал, что экипаж чудом выиграл поединок с мощным немецким орудием. Кроме того, двигаться на повреждённой гусенице было рискованно — порвётся при первом рывке.

— Будник, срочно организуй ремонт и контролируй дорогу. Фрицы могут помощь своим подбросить. Молодец, что тяжёлую зенитку раздолбал, она бы в спину нам ударила. Остаёшься за командира взвода.

— Есть! — вытянулся рыжий лейтенант, но Шестаков уже отключил рацию.

— Поздравляю, товарищ взводный, — хлопнул его по плечу механик-водитель, признанный авторитет в экипаже.

— Осмотри гусеницу, приготовь инструмент и запасное звено. Радисту не отходить от пулемёта, наблюдать за дорогой. Я вернусь через пять минут. Гляну, как там Антоха.