Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— А вам, товарищ комбат, немцы прозвище присвоили — Снежный Лис. Оценили внезапный удар по их дальнобойной батарее.

— Немецкий язык знаешь? — быстро спросил Шестаков, закуривая папиросу. — Только это не батарея была, а усиленный дивизион. Где немецкий язык выучила? В медучилище?

Кира Замятина знала немецкий в пределах средней школы, кое-какие слова выучила за четыре месяца пребывания с санбате. Ей стало неудобно, что ради ненужного комплимента она ляпнула про немецкий язык.

Пришлось выкручиваться. Нахваталась всего понемногу на фронте. Но это разрядило обстановку. Ординарец принёс горячий чайник, и Кира с облегчением разломила на дольки злополучную шоколадку.

Затем все понемногу разошлись. Должно быть, Калугин, Соломин, да и остальные догадывались, что комбату нравится медсестра, и он не против побыть с ней. Она слышала, как начальник разведки Петя Бельченко, совсем ещё мальчишка, важно инструктировал сержанта-радиста:

— Ты Андрея Михайловича по пустякам не беспокой, пусть отдохнёт как следует. И чтобы всякие-разные без дела не шатались. Если фрицы не полезут, до вечера все отдыхаем.

Кира Замятина отхлебнула холодного чаю. Конечно, сейчас комбат придвинется поближе, нальёт в кружки рома и предложит какой-нибудь дурацкий тост. А когда они выпьют, пожалуется на одиночество и полезет обниматься. Перед этим отпустит пару неуклюжих комплиментов и сообщит, что Кира ему очень нравится. А дальше раздевайся и ложись с ним — как-никак, а он её начальник. Командир отдельного штурмового батальона, а она всего лишь медсестра.

Она не ошиблась. Шестаков налил в кружки, правда, не рома, а вина из тёмной трофейной бутылки.

— Ну что, выпьем за победу, Кира Николаевна?

— Вам от жены давно писем не приходило? — принимая кружку, спросила медсестра, глядя в упор на капитана.

— Давно, — коротко отозвался Шестаков и одним глотком опрокинул кисловато-терпкое вино.

— Письма сейчас долго идут, особенно зимой в бездорожье.

— Долго, — кивнул комбат.

— Ну а вы хоть домой пишете?

Он встал, одёрнул гимнастёрку с двумя нашивками за ранения, орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».

— Допивайте вино. Вроде неплохое. И отдохните, пока время есть. В ночь, судя по всему, двинемся.

— Мне у вас в блиндаже отдохнуть или к себе можно пойти?

— Идите к себе. Тем более, Игнатьич печку наверняка натопил. Он тепло любит.

— Тогда разрешите удалиться, — тоже поднялась медсестра. — Если можно, конечно.

— Да не язвите вы, Кира. Никто к вам не навязывается. Нет причин на меня так смотреть.

Красивая медсестра Замятина неторопливо надела полушубок, затянула портупею и набросила на плечо санитарную сумку. С едва уловимой усмешкой козырнула и аккуратно закрыла за собой дверь.

Ну вот, не получился полевой роман… Хотя Шестаков на что-то рассчитывал. Впрочем, будь Андрей понастойчивее, Кира, наверное, осталась бы с ним. Но капитана задела язвительность медсестры и особенно напоминание о жене.

Вместе с пятилетней дочерью она осталась в военном городке под Брестом. Эвакуироваться не сумела, иначе дала бы о себе знать. Могла попасть под бомбёжку и погибнуть вместе с дочерью. Да мало ли что случается на войне. Полтора года прошло. Боль временами накатывает, иногда хочется забыться. Например, как сейчас. Не получилось.

Одному оставаться в просторном блиндаже было тоскливо. Послал ординарца за Калугиным. Затем пришёл командир десантной роты Павел Мельник и сообщил, что немецкие наблюдатели замаскировались на соседнем холме.

— Ну, с этим пусть командир пехотного полка разбирается, — отмахнулся Шестаков. — Давайте отдыхать.

— Можно бы граммов по сто выпить, — предложил Калугин. — И на боковую.

Предложение самого старшего по возрасту командира роты приняли единогласно. Выпили ещё, а затем улеглись поспать. Когда ещё выпадет такая удача — в тёплом блиндаже вздремнуть.

Про Киру Замятину никто ничего не спрашивал. Если ушла, значит, не всё гладко получилось. А к вечеру танковый батальон уже готовился продолжить путь вдоль линии фронта.

Двадцатисемилетний комбат Андрей Шестаков был родом из деревни Сухая Терешка Саратовской области. Вокруг степь, редкие перелески и мелкая речушка Терешка, которую можно перейти вброд.

Скучные глухие места. До Саратова триста с лишним вёрст, до райцентра — полсотни. Летом — жара, зимой — пронзительный холодный ветер, наметающий сугробы по пояс.