Василь Быков - Атака с ходу

- Та хто е.

Пулеметчик с высоты, кажется, что-то заметил на этой стороне и длинной очередью запустил через кустарник. Две пули щелкнули на краю ямы, пырснув в небо черной землей. Ананьев, однако, не двинулся и по-прежнему грозно стоял над нами.

- Гриневич , командуйте взводом! Всем окопаться и не спускать глаз с противника.

- Лейтенант ранен, - сказал я.

- Что?

- Ничего страшного, - махнул рукой Гриневич. С излишней поспешностью он вскочил на раненую ногу, но туг же поморщился и снова опустился на землю. Ананьев видел все это, но не сказал ни слова - круто повернулся и стремительно зашагал к дороге.

Я выбрался из ямы и побежал следом.

Заняв свои окопы, немцы совершенно затихли на высоте, будто все остальное их не касалось. По нас они не стреляли. Ананьев сначала бежал, а потом просто пошел скорым шагом. Я догнал ротного и, то и дело поглядывая на высоту, шел сзади. Нас легко было подстрелить тут, но Ананьев не бежал, бежать же мне одному не подобало перед командиром роты. Так мы и шли по почти открытому полю при абсолютной тишине с обеих сторон.

Признаться, меня это удивляло, я подумал: не замышляют ли они что-нибудь? Но, кажется, для этого было уже поздно: мы миновали совершенно открытое болотце, рукой подать была насыпь у моста. И тогда на месте, где мы недавно сидели с пленным, я увидел Щапу. Видно было, автоматчик ожидал командира роты, у его ног лежал автомат и чем-то туго набитый вещевой мешок.

Ананьев тоже увидел его, но ничем не обнаружил своей заинтересованности - изредка поглядывая на высоту, дошел до насыпи, перепрыгнул лужу в канаве и по откосу взобрался к бровке дороги.

Щапа повернулся к командиру роты:

- Ваше приказание выполнил, товарищ старший лейтенант.

Ананьев молча опустился на откос и, высунув голову, впервые сосредоточенно осмотрел склоны высоты.

- Там второй батальон развертывается, - Щапа показал в сторону бугра за дорогой.

В ветреном небе густо плыли сизые, набрякшие стужей тучи, было промозгло и холодно, но снег больше не шел. Тот, что остался с ночи, медленно таял в траве. На дороге, на склонах высоты его уже осталось немного: полоса зяби за речкой грязно чернела раскисшими бороздами. В нескольких местах на склоне видны были трупы убитых - серые неподвижные бугорки шинелей между истоптанных снежных пятен.

- Где старшина? - спросил Ананьев.

- А там, за бугром, - подхватив вещмешок и подвигаясь с ним выше, сказал Щапа. - Повозка сломалась. Вот тут перекусить пока что.

Старший лейтенант покосился на мокрый вещмешок в его руках.

- Он что - вещмешком думает роту накормить?

- Да это пока что. Для вас.

Боец торопливо развязал лямки, достал три сухаря, банку консервов и флягу. Ананьев протянул руку и первым делом сгреб флягу.

- Дай сухаря.

Щапа с услужливой поспешностью выбрал сухарь побольше, но старший лейтенант разломал его пополам. Боец с недоумением взглянул на командира роты.

- Остальное разделишь на всех. Понял?

- Что делить, товарищ старший лейтенант?

- Что есть.

Лежа на боку, казалось совершенно безучастный ко всему, Ананьев отвинтил флягу и, вскинув ее, отпил несколько глотков. С виду комроты становился спокойнее, грубоватое лицо его приобретало привычное выражение ровной суровой властности.

Бойцы на откосе усердно окапывались, изредка бросая любопытствующие взгляды в сторону командира роты, Щапы и меня тоже, будто я знал что-нибудь, неизвестное им. Но из того, что произошло утром, я знал даже меньше них. До сих пор невозможно было понять, как все это случилось, кто виноват и что роте уготовано дальше. Правда, тут был Ананьев, только он молчал, и я не решался заговорить с ним.

Конечно, это была неудача, которая, впрочем, настигала нас не впервые. Было даже и похуже, особенно в смысле потерь. Но и теперь нас стало уж очень немного: взводные цепочки казались чересчур коротенькими - десятка полтора автоматчиков лежало за кустарником да столько же возле насыпи. К тому же тут находились и раненые, которым предстояло отправиться из роты. Сколько же останется тогда? - думал я.

О том же, наверно, думал и командир роты, который, грызя сухарь, уныло оглядывал свои боевые порядки.

- От тебе и рота! - сказал он, - Докомандовались...

- А что, и Зайцева нет? - осторожно спросил я.

Ананьев не ответил и даже не взглянул на меня - он снова вперил взгляд а высоту, будто ждал кого-то оттуда. Но ждать было некого: мертвые не возвращались. Жаль было многих ребят, а особенно Ванина, его помкомвзвода Закирова, да и Зайцева тоже. Впрочем, к Зайцеву я относился более сложно. Конечно, я не хотел новому ординарцу плохого, парень он был хороший, но все же а невольно чувствовал удовлетворение от того, что возле командира роты опять я.