Виктор Андреев - То, ушедшее лето [Роман]

Я сказал, что не следует верить слухам …

… В газетах все чаще появляются траурные объявления не только о тех, кто пал на поле боя, но и погиб в борьбе с большевистскими бандами. Несколько раз мне встречались имена сослуживцев. Решил больше не посылать Лизбет «Deutsche Zeitung im Ostland», она станет беспокоиться и не поверит, что моя служба протекает в полной безопасности …

Они сидели в Майгиной комнате, пили фруктовый чай и жевали шоколад. Кроме них, в квартире не было никого.

— Ты не пойдешь сегодня к Даце? — спросила девушка.

— Если бы у тебя нашлось что-нибудь покрепче чая… — неопределенно сказал Хуго.

Она лениво поднялась, пошла в столовую. В дверях обернулась:

— Я понимаю пьющих мужчин, но когда молодая девка всю ночь хлещет водку… — Майга пожала плечами и вышла.

Вернулась с графинчиком какого-то бурого напитка и двумя рюмками.

— Кого ты имела в виду? — подозрительно спросил Хуго.

— Это свекольный ликер, — сказала она, ставя графинчик на стол, — мой отец знает такой рецепт, что пальчики оближешь.

— Ты говорила о Даце?

Майга не ответила, наполнила рюмки.

— Где она пила всю ночь?

— У какого-то Гунара, кажется.

— У Гунара? — Хуго был поражен. — В доме, где я живу?

Майга кивнула.

— Послушай, но они же не знакомы. С какой стати Гунар… Ты ничего не путаешь?

— Они познакомились около месяца назад.

— Черт знает что! — сказал Хуго. — Значит, она была у него на дне рождения?

— Кажется так, но лучше спроси ее сам.

Хуго схватил графинчик и прямо из горлышка сделал несколько больших глотков. Потом вскочил и стал расхаживать по комнате. Майга незаметно следила за ним.

Наконец ему надоело ходить, он снова плюхнулся в кресло, закурил и, наклонившись через стол, в упор глядя на Майгу, сказал:

— Я с нее шкуру спущу, если это правда!

— Ну что ж, — усмехнулась девушка, — на твоем месте… Хорошая трепка ей не повредит.

Майга лениво поднялась, обошла вокруг столика, отобрала у него сигарету и ткнула в пепельницу. Потом села к нему на колени.

Хуго этого не ожидал. В нем проснулась подозрительность. Задрав голову, чтобы видеть лицо девушки, он спросил:

— Послушай-ка, почему ты мне все это рассказала? Вы же такие подруги — водой не разольешь.

Майга рукой обхватила его за шею, щекой прижалась к его щеке. Сказала задумчиво:

— Первый кнут доносчику, да?.. Я всегда была ябедой. Во дворе меня ненавидели, даже били.

Он хотел обнять ее, но она вскочила и потянула его в спальню.

Из ворот Майга и Даце вышли вместе. Они не торопились, и поток работниц обтекал их с обеих сторон.

Некоторое время шли молча, потом Майга спросила:

— Хуго не появлялся?

— Нет.

— А я его встретила вчера вечером. Ну и злой же он был.

— С чего это?

— Узнал, что ты была у Гунара.

Даце резко остановилась. Почти крикнула:

— Кто ему сказал?

Майга тоже остановилась.

— Откуда я знаю? — она смотрела куда-то в сторону. — Может, сам Гунар?

— А черт! Этого мне еще не хватало.

Потом опять молчали до самого дома. Молча поднялись по лестнице. В прихожей выгрузили «товар». Только после этого Даце спросила:

— Чаю выпьешь?

— Пожалуй, — сказала Майга.

Они вошли в комнату, и Даце сразу включила электрический чайник. Коротко бросила:

— Пойду переоденусь.

Майга села в низкое кресло, откинула голову, вытянула ноги. Ей очень хотелось спать.

Через комнату в шлепанцах прошла Даце. Потом в ванной зажурчала вода. Еще через какое-то время забулькал чайник. Но Майгу охватила такая истома, что она сказала себе: черт с ним, пусть булькает…

Потом вернулась из ванной Даце и закричала:

— Чайник же выкипает! Ты что, заснула?

Майга с трудом разлепила глаза:

— Действительно… задремала.

Она все-таки заставила себя встряхнуться, и они стали пить чай с бутербродами. Бутерброды были с печеночным паштетом, но вчерашние. Паштет почернел, а зачерствевший хлеб обдирал нёбо. Но они были голодны и не замечали таких мелочей.

Наконец Даце не выдержала:

— Так, говоришь, он очень взбеленился?

— Хуго?

— Ну а кто же еще?

— По-моему, да, — лениво дожевывая последний ку-сок, сказала Майга. — Грозился дать тебе хорошую взбучку.

— Черта с два! — покраснела Даце. — Я себя бить не дам. Я ему не жена. Я сама себе хозяйка. Выгоню к дьяволу и весь разговор.

Майга маленькими глотками пила чай и смотрела мимо Даце, на стену, оклеенную дешевыми зелененькими обоями, где, к ее удивлению, оказалась невиданная ею раньше картинка под стеклом, в узкой деревянной рамке. На этой картинке жирными черными линиями была изображена лежащая на тахте голая женщина с закинутыми за голову руками, томно взиравшая на мир из-под полуопущенных век.