Виктор Андреев - То, ушедшее лето [Роман]

И наступило еще одно утро, и снова Друян и Кит шли гуськом по еле заметной тропке. Темный еловый лес постепенно редел, а потом и вовсе кончился. Вдалеке синело озеро. Остановились. Друян смотрел то на озеро, то на далекие башни костела, что-то соображал. Кит не выдержал:

— Далеко еще?

— Не близко.

— К вечеру дойдем? Сегодня ведь третьи сутки.

— Куда торопишься? Краля тебя там ждет?

Кит промолчал. Но вместе со злостью зародилось подозрение. Он даже отступил на шаг, чтобы в случае чего оказаться за спиной у Друяна и снять пистолет с предохранителя. Друян предостерегающе поднял руку: тише!..

Кит замер, прислушался. Ничего. Тишина. Нет, что-то вплетается в тишину, словно где-то далеко-далеко закипает чайник, булькает… Чем дольше он прислушивался, тем отчетливее становилось это бульканье. Или гудение?..

Друян обернулся, тонкие губы криво усмехались.

— Палят.

— Палят?

— Фронт на нас прет, — уже без усмешки сказал Друян.

Теперь Кит понял. И растерялся. И, чтобы скрыть растерянность, как можно авторитетнее подтвердил:

— Да, да… канонада.

Не сговариваясь, они присели. Сегодня рюкзак нес Друян. Он развязал его, достал полбуханки хлеба, отрезал финкой два толстых ломтя, один протянул Киту.

Сидели, жевали. Слух навострился, и канонада становилась все явственней.

— Здорово долбают, — сказал Кит.

Друян не ответил, сейчас было не до пустых разговоров.

К одинокому, затерянному среди леса хутору они подошли еще засветло. Остановились на опушке.

— «Алвишки»? — с надеждой спросил Кит.

Друян помолчал по своему обыкновению, потом подтвердил:

— «Алвишки».

Они стояли, прячась за соснами, и внимательно наблюдали за хутором. Кит почти уверился, что дом необитаем, когда дверь внезапно распахнулась и во двор вышла молодая женщина простоволосая, в черной короткой юбке, по контрасту с которой ноги ее казались белыми, как сметана. Женщина обогнула дом, прошла в обнесенный плетнем огород, нарвала там чего-то и снова вернулась в дом.

— Будем ждать темноты? — спросил Кит.

— Вот что, парень, — Друян сбросил рюкзак, — я пойду, разведаю, а ты жди. Если порядок там, позову.

И он пошел, но не прямиком через луг, а обогнул хутор по лесу и двинулся к дому со стороны огорода. Кит вытащил свой маленький браунинг, опустил предохранитель, послал патрон в ствол. В случае чего он попытается прикрыть Друяна, хотя стрелять из такой игрушки на расстоянии в сто метров то же, что кричать пиф-паф…

Друян сидел в кухне за большим выскобленным столом и хлебал молочный суп. Он и не подозревал, что изголодался по горячему вареву. Катерина сидела на табуретке возле плиты и молча смотрела, как он ест.

Сколько они не виделись? С сорок третьего? Ну да, его тогда призывали в этот самый… в легион. Рука у него уже заживала. А язва была страшная. Как только стало известно, что будут призывать, он взял кусок сырого мяса и привязал его повыше локтя. Язва получилась — не приведи господи. Врачи только головами качали. И Бронька знала про это, и Болеслав. Знали, да помалкивали. Ни к чему им было лишний грех на душу брать. В том, сорок третьем, Друян часто сюда, к Катерине наведывался. Не жить же без бабы.

Катерине семнадцати не было, когда выскочила за лесника. В девятнадцать овдовела, но убиваться не стала, взялась за хозяйство, всегда о своем хозяйстве мечтала, а самостоятельность у нее в крови была. Друян приходился ей каким-то родственником, каким — сам ксендз, поди, не разобрался бы. Когда началось все это, с Болеславом, вспомнил о ней, стал наезжать, не часто, правда, переспит и опять с месяц нету. Катерина не привязалась к нему, но и не отталкивала. Не мешал он ей. А вот с конца сорок третьего как в воду канул. Долго она ничего не знала, потом рассказали люди. Ну что ж, чего-то такого она и ждала…

— Плесни-ка еще, — сказал Друян и протянул ей миску.

Она снова налила ее до краев, поставила на стол.

— А этого парня, что с тобой идет, не позвать? Может, тоже поел бы.

— Ничего, — сказал Друян, — он из города. Небось, и не такие супы там жрал.

Она подошла к окну, посмотрела в сторону леса, потом обернулась к Друяну:

— Так говоришь — идет фронт?

— Идет-то идет…

— Ну…

— Не нукай, я тебе не конь. Дай поесть.

На хуторе было все тихо, но Друян не возвращался. Час, наверно, прошел, а то и больше, прежде чем он появился на крыльце и дал знак рукой, что все, мол, в порядке. Но в дом не позвал. «Ну и черт с тобой», — подумал Кит и растянулся на хвое, подложив под голову рюкзак.