Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Нам хочет помочь и поможет сама наша родина, немецкий народ. Он готов понести необходимые жертвы. Он уже достаточно давно ждал того момента, когда эта серьезная идея возьмет верх. От нас и только от нас, от руководства германского Рейха, зависит, возобладает ли эта воля народа.

Что произошло после этого грозного воззвания Шпеера, остается предметом дискуссий [1922] G. Sereny, Albert Speer: His Battle with Truth (London, 1995), 388–401. . Шпеер до самой своей кончины утверждал, что он отобедал в Позене, а затем в компании Вальтера Роланда отбыл, чтобы присутствовать на вечерней встрече с Гитлером. Помимо своекорыстных показаний, которые много позже дали Вальтер Роланд и управляющий конференц-зала в Позене, едва ли найдутся другие подтверждения этой версии событий. Намного более вероятно, что Шпеер все еще присутствовал в позенском конференц-зале в конце дня, когда к гауляйтерам обратился Генрих Гиммлер. Полный текст его выступления 6 октября не дошел до нас [1923] О дальнейшем см.: B. F. Smith and A. F. Peterson, Heinrich Himmler Geheimreden 1933 bis 1945 und andere Ansprachen (Frankfurt, 1974), 169–70. . Однако имеющиеся выдержки указывают на то, что оно почти совпадало с той речью, которую он произнес двумя днями ранее в том же месте перед руководителями ваффен-СС. Большая часть обеих речей была посвящена бессвязному изложению военной ситуации на Восточном фронте, как и следовало ожидать от главнокомандующего ваффен-СС. Кроме того, Гиммлер посвятил некоторое время такой теме, как использование русской рабочей силы, представлявшей собой бледное эхо грандиозных планов 1941 и 1942 г. Однако обе речи также содержали короткую, но крайне любопытную часть, в которой Гиммлер делал своих слушателей безусловными соучастниками геноцида евреев. Было бы наивно полагать, что к 1943 г. кто-либо из гауляйтеров ничего не слышал об «Окончательном решении». Все они по крайней мере косвенно были причастны к расправам. Многие из них находились в первых рядах убийц. И цель выступления Гиммлера состояла не в раскрытии тайны, а именно в том, чтобы зафиксировать факт соучастия, окружавшего повсеместные дискуссии об «Окончательном решении», и разъяснить соратникам по партии, что все они сопричастны к происходящему. Подобно Шпееру, Гиммлер хотел лишить гауляйтеров «каких-либо отговорок»:

Все вы с удовольствием восприняли тот очевидный факт, что в ваших провинциях не осталось евреев. Все немцы за очень немногими исключениями прекрасно понимают, что мы бы не пережили бомб и потрясений четвертого, а впоследствии, может быть, еще и пятого, и шестого года войны, если бы в нашем государстве по-прежнему присутствовала эта пагубная зараза. Простую фразу «Евреи должны быть уничтожены» легко произнести, но на тех, кто претворяет ее в жизнь, ложится тяжелейшая и самая сложная задача в мире <���…> Я прошу вас, чтобы вы слушали, но никогда не говорили о том, что я скажу вам сейчас. Понятно, что перед нами встал вопрос: «Как быть с женщинами и детьми?»… Следовало принять непростое решение, чтобы эти люди исчезли с лица Земли. Для той организации, которой предстояло выполнить этот приказ, он был самым трудным из всех, какие мы когда-либо отдавали <���…> Я счел своим долгом наконец-то вполне откровенно обсудить с вами, виднейшими представителями партии и нашего политического строя, политическим орудием фюрера, этот вопрос <���…> и рассказать вам, как это все происходило.

К концу этого года еврейская проблема будет решена во всех оккупированных нами странах <���…> Вы не усомнитесь в том, что экономический аспект создал много серьезных трудностей, в первую очередь при очистке гетто: в Варшаве мы целый месяц вели уличные бои <���…> Поскольку в том гетто изготовлялись меховые пальто и ткани, нам мешали захватить его, когда это было бы легко: нам говорили, что мы разрушаем жизненно важное производство. «Стойте! – говорили нам. – Это роизводится для армии!».

Разумеется, все это не относится к партийному соратнику Шпееру: это была не ваша вина [курсив мой. – А. 7".]. Речь идет именно о тех так называемых предприятиях, работающих на армию, которые мы совместно с партийным соратником Шпеером начнем ликвидировать в ближайшие недели. И мы сделаем это так же хладнокровно, как должно делаться все на пятом году войны: хладнокровно, но с болью за Германию в глубине души <���…> На этом я хочу завершить разговор о евреях. Теперь вы всё знаете и будете держать это знание при себе. Возможно, впоследствии мы поговорим о том, стоит ли сообщать обо всем этом немецкому народу. Но думаю, что было бы лучше, если мы – все вместе – понесем эту ответственность от имени народа <���…> ответственность не только за идею, но и за ее воплощение <���…> и унесем этот секрет с собой в могилу <���…>