Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Недвусмысленное подтверждение этому было получено в конце июля 1942 г., сперва – 22 июля, на 11-й сессии центрального планового комитета (Zentrale Planting), на которой проблемы, стоявшие перед Бакке и Заукелем, шли одним из пунктов в повестке дня, а после этого на отдельных встречах с участием сначала Шпеера и Бакке, а затем – Бакке, Геринга и Заукеля, на которых Заукель получил обещание о том, что продовольственные нормы и для немецких, и для иностранных рабочих вскоре будут увеличены [1716] См. Протоколы Zentrale Planting, BAL R10III 81, 2–4. О встрече Шпеера и Бакке, состоявшейся 27 июля 1942 г., см.: BAL R3/1736, 58. Ее следует считать еще одним звеном в цепи фактов, связывающих Альберта Шпеера с холокостом. . В то же время Бакке и Геринг увеличили свои требования к Генерал-губернаторству с 100 тыс. – 150 тыс. тонн, о которых шла речь в июне, до невероятной цифры в 500 тыс. тонн. С политической точки зрения новая повестка дня была настолько заманчивой, что к делу подключился сам Геринг. 5 августа 1942 г. в присутствии Шпеера он принял гауляйтера, и на этой напряженной встрече говорилось о возмущении, накапливавшемся у населения Германии [1717] О присутствии Шпеера см.: BAL R3/1736, 5.08.1942, бо. . На следующий день Геринг ознакомил представителей всех оккупированных территорий с масштабами новой продовольственной программы Бакке. Как объявил Геринг, предстояла коренная перестройка всей системы снабжения продовольствием в Европе: Третий рейх контролирует

такие регионы <���…> каких у нас не было во время последней мировой войны, и все же мне приходится снабжать немецкий народ хлебом по таким нормам, которым отныне не может быть оправдания. Я свез в Германию иностранных рабочих изо всех регионов, и эти иностранные рабочие, вне зависимости от того, откуда они прибыли, заявляют, что дома их кормили лучше, чем в Германии <���…> Фюрер неоднократно говорил, и я повторяю за ним: если кому-то придется голодать, то это будут не немцы, а другие народы <���…> Я вижу, что на всех оккупированных территориях люди лопаются от обжорства, а среди нашего народа царит голод.

Настало время вернуться к духу «Плана голода», пользовавшегося энергичной поддержкой со стороны Геринга. В первую трудную зиму войны в Советском Союзе приходилось делать уступки соображениям общественного порядка. Сейчас же, когда успешно шло летнее наступление, Геринг стремился к восстановлению ключевых приоритетов. «Видит бог, вас отправили туда [на оккупированные территории] не для того, чтобы вы заботились о благосостоянии подчиненных вам людей, а для того, чтобы выжать из них все, что можно, и тем самым обеспечить выживание германского народа». Затем Геринг перешел к объемам поставок, которые он обсуждал днем раньше с Бакке.

Здесь у меня доклады о том, какие поставки от вас ожидаются <���…> в этой связи вы можете сколько угодно говорить, что ваши люди умрут от голода. Пусть умрут – главное, чтобы жертвой голода не пал ни один немец. Если вы присутствовали на нынешнем выступлении гауляйтера, то поймете мой безграничный гнев, вызванный тем фактом, что благодаря доблести наших войск мы покорили такие огромные территории, а наш народ при этом едва не оказался принужден к жалким пайкам Первой мировой войны <���…> В оккупированных регионах меня интересуют только те люди, которые производят вооружения и продовольствие. Они должны получать ровно столько пищи, сколько требуется для сохранения их работоспособности [1718] IMT xxxix, 170-USSR, 384–412. .

Давать им больше еды означает просто подталкивать их к сопротивлению. В рукописной стенограмме совещания б августа отсутствует одна важная страница, на которой Геринг недвусмысленно говорит о судьбе евреев, увязывая ее непосредственно с продовольственным вопросом. Эта страница исчезла. Она не сохранилась даже в оригинальной копии документа, обнаруженной в начале 1990-х гг. в Центральном государственном Особом архиве [1719] С 1992 г. называется Центр хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК). – Прим. ред. (ЦГОА). Отсюда можно сделать вывод о том, что она была изъята еще до того, как попала в советские руки. Все, что осталось, – следующая многозначительная реплика рейхскомиссара по Восточным землям Генриха Лозе, явно отвечавшего на вопрос Геринга: «Я могу дать ответ и на это. Уцелела лишь незначительная часть евреев; многих тысяч из них уже нет в живых».

Требования, сформулированные Бакке и Герингом в порядке решения продовольственного кризиса 1942 г., были совершенно беспрецедентны и сперва вызвали бурные дискуссии в администрациях оккупированных территорий. По словам секретаря Геринга Пауля Кернера, командующий германскими войсками во Франции счел квоты, установленные Герингом, столь возмутительными, что отказался сообщать о них парижским властям [1720] IMT XIII. 838–40. . Однако, по крайней мере по отношению к Генерал-губернаторству, Бакке отказывался идти на уступки. Это имело самые серьезные последствия для оккупированной Польши. С учетом ожидавшегося урожая и роста требований со стороны Германии Франк прогнозировал, что не менее 3 млн поляков, проживавших в городах, но не работавших непосредственно на немцев, с 1 марта 1943 г. лишатся хлебных пайков. Вызванный этим массовый голод, несомненно, самым неблагоприятным образом скажется на общественном порядке, но Франк отвечал на это, повторяя лозунг Гитлера: «С этими последствиями следует смириться, потому что прежде чем немецкое население начнет голодать, другие <���…> заплатят за это» [1721] Frank, Das Diensttagebuch, Regierungssitzung , 24.08.1942, 549. . Первой группой, которой предстояло расплатиться, были евреи. Если снабжение поляков продовольствием прекратится в марте 1943 г., то 1,2 млн евреев должны остаться без еды немедленно. По состоянию на осень 1942 г. какие-либо продовольственные пайки официально получали лишь 300 тыс. евреев, зачисленных в разряд трудящихся. Если кому-то из 1,2 млн евреев, «обреченных на голодную смерть», удавалось добывать продукты на черном рынке, то, как «надеялась» администрация Генерал-губернаторства, это должно было привести к «ускорению антиеврейских мероприятий». Франк и его коллеги могли не беспокоиться. Осенью 1942 г. Треблинка, Хелмно и Белжец работали на полную мощность. К концу 1942 г. в живых осталось всего 300 тыс. польских евреев.