Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 3. Разгром

Командир батальона старший лейтенант Еж вызвал к себе командиров рот и взводов. Среди них Горицвет и Куралесин, которым недавно было присвоено звание младших лейтенантов. Еж, в сапожках с короткими голенищами, со шпорами и в шароварах с напуском, в полушубке и новых погонах, сбитой на левое ухо ушанке, выглядел щеголевато. Довольный, он оглядел всех веселыми глазами.

— Товарищи офицеры! — Все переглянулись, заулыбались. (Слово «офицер» звучало тогда очень уж непривычно.)

«Чудно як-то слухаты такэ, Артэм, — зашептал Горицвет, — охвицэры».

— Говорят, в долгих речах и короткого толку нет, — обратился Еж. — Постараюсь короче. Нам дают две недели, чтобы привести себя в полный порядок. Двадцать вторую годовщину Красной Армии надо встретить, как положено гвардейцам. Вопросы?

— Ясно.

— Тогда свободны. За дело, товарищи! Все свободны!

Бывалым солдатам-фронтовикам смекалки не занимать. Привыкли они в армии, а тем более на войне все делать своими руками. Там, глядишь, докапывают воронку, приспосабливая ее под баню, там достраивают жилой блиндаж. В землянках идет вовсю портновская работа. Сапожники чинили разбитую до основания обувь. Все бойцы торопились сделать главное — пришить на гимнастерки и шинели новые погоны. Всем не терпелось посмотреть, как это выглядит. Впопыхах, бывало, пришивали и наоборот, не зная, как еще и куда их точно прилаживать. Бойцы осмеяли неудачливого товарища и не заметили, как к ним подошел их командир взвода Горицвет, а вслед за ним, как тень, комбат Еж. Горицвет поглядел на горе-портного.

— Це що такэ вы робите, товарищ…

— Ветров, — подсказал фамилию бойца подошедший Еж. Он потрогал бойца за погоны и сказал: — Пекла, кажись, пирожки, а вышли крышки на горшки.

Во взводе Куралесина был организован целый парикмахерский комбинат. Пять парикмахеров без устали работали по десять-пятнадцать часов подряд, но все же не успевали обслуживать желающих «омолодиться». Двое были настоящими мастерами парикмахерского дела: Бухбиндер и Аветисян. Они пользовались особым спросом. Оба до войны работали в первоклассных парикмахерских. Один — в Одессе, другой — в Ереване.

Старший лейтенант Еж подбадривал мастеров-самоучек:

— Не боги горшки обжигают. Учись у них, ребята, красоту делать!

— Больно коряво, товарищ старший лейтенант, у них получается, — жаловался один боец. — Постригли меня, глядите, голова будто в лестницах, ухо чуть не отстригли. — Он дергал рукой прилепленную бумажку.

Еж подморгнул, лукаво улыбаясь начинающему парикмахеру.

— Каков мастер, такова и работа! Кто как умеет, тот так и бреет.

Бухбиндер тоже заступился за коллегу:

— Вы что хотели, бесплатно да еще с массажем, одеколончиком и укладкой а ля Курьер? — Он весело подмигнул. — Приезжайте к нам в Одессу. О, вы не представляете, что в день победы будет твориться в Одессе!

— Давай кончай про Одессу! Гляди, какой у тебя хвост!

К расчувствовавшемуся в воспоминаниях одесситу стояла очередь человек пятьдесят или шестьдесят.

Две недели, отпущенные командованием на приведение в порядок дивизии, пролетели быстро. И вот выстроились войска Бурунова на парад. Наступили волнующие, торжественные минуты 23 февраля 1943 года. Стройные шеренги бойцов движутся к ровной площадке плаца. Впереди в новой форме офицеры. На плечах еще совсем для всех чужие, непривычные знаки различия — погоны. Оркестр гремит, полощутся по ветру знамена полков и дивизий. Небольшая, сбитая из досок трибуна. На ней командир дивизии Бурунов, комиссар дивизии Ларионов вместо отозванного в армию Саранцева, командиры полков: подполковник Коломыченко, подполковник Цветков и новый командир полка майор Маринин. А в строю, присмотрись только, стоят многие ветераны дивизии. Их не перечесть. В батальоне Ежа две роты — Куралесина и Горицвета — стояли рядом. Утро было солнечным, морозным. На душе у всех тепло и радостно. Вот он и наступил наконец, тот долгожданный, выстраданный, омытый кровью своей и павших в бою товарищей праздник. Вперед на трибуну вышел Бурунов. Он, улыбаясь, поприветствовал всех поднятой рукой.

— Дорогие товарищи бойцы, сержанты и офицеры! Поздравляю вас всех с праздником — годовщиной Красной Армии! — Его слова прерывали раскаты дружного «ура!».

— Может, некоторые сейчас, наверно, думают: а зачем нам этот парад? Мы отвыкли от торжества, наше дело солдатское — воевать, а не красоваться тут на парадах. Какое имеет отношение парад сегодня к тому, что мы завершили сражение на Волге?