Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Полковник не торопил подопечного. Подождав, пока тот закончит осмотр, он предложил:

— Ну, Виктор Яковлевич, самое время обсудить основные моменты предстоящей операции.

Бутырин бережно положил часы в карман гимнастерки, сел на диван и приготовился слушать.

Утехин принялся излагать план операции.

— Нам удалось внедриться в гитлеровскую резидентуру. Действует под Курском, в районе железнодорожной станции Льгов, и руководит ею опытный инструктор-вербовщик по фамилии Петренко. Этот Петренко — агент так называемой «Абвергруппы 102». А теперь слушай внимательно. Мы проведем спецоперацию, в ходе которой резидентура будет ликвидирована, но не полностью. Петренко и Горину — это наш оперативный работник, внедренный в нее, — удастся уйти. После провала у Петренко не останется другого выхода, как возвратиться за линию фронта, вместе с ними пойдешь и ты.

— Комбинация мне понятна: через Горина я должен сесть на хвост Петренко, — быстро сообразил Виктор.

— Совершенно верно! — подтвердил Утехин.

— Да, но я-то каким боком попаду к ним?

— Традиционным — ты один из дезертиров, сплотившихся вокруг Горина. Легенда под тебя детально проработана, она рассчитана как на Петренко, так и на гитлеровцев.

— С легендой тоже все ясно, кроме одного: не вызовет ли мое появление среди дезертиров подозрений как у самих молодчиков, так и у Петренко?

— Не думаю. Петренко контактировал только с Гориным. Два «дезертира» — наши работники.

— Есть еще один скользкий вопрос… — Здесь Виктор замялся.

— Пожалуйста, задавай, — подбодрил его Утехин.

— Вы, наверное, знаете, что меня завербовал Гофмайер, от него я получил задание создать разведывательно-диверсионную группу в Ленинграде?

— Конечно, нам об этом известно.

— В таком случае что я должен рассказать в Абвере? Как я объясню свое появление в числе дезертиров?

— Этот момент мы тоже предусмотрели. Так вот, незадолго перед тем, как Гофмайер послал тебя с заданием в Ленинград, мы арестовали его агента, и ты просто чудом избежал засады на квартире. Поэтому у тебя не оставалось иного выхода, как податься в дезертиры.

— Ясно! И, наверное, последний вопрос: как планируется выход на «окно»?

— «Окно» уже готово, но через него пройдете только вы с Петренко. Два «бандита» сбегут по дороге, а Горина «подстрелят» на передовой.

— Однако сурово вы со своими поступаете, — не удержался от шутки Виктор.

— Это чтоб чужие больше боялись, — не остался в долгу Утехин и, согнав с лица улыбку, продолжил: — После выхода к гитлеровцам начнется второй и, пожалуй, самый трудный этап операции, на котором многое будет зависеть от твоего таланта, поэтому сделай все возможное и невозможное, чтобы они поверили, а уж потом переходи к плану «Дядя».

— Надеюсь, поверят. Только бы Петренко не подгадил, а то наплетет фрицам…

— Я думаю, вряд ли — какой для него резон? Ему и без того будет над чем голову поломать.

— Пожалуй, да, — согласился Виктор, — тогда у меня больше вопросов нет.

— В таком случае, Виктор Яковлевич, поезжай на нашу конспиративную дачу в Малаховке — это прекрасное, тихое место, там у тебя будет возможность хорошо отдохнуть и как следует подготовиться к выполнению задания, — завершил встречу Утехин и проводил его до двери.

Бутырин спустился к машине. Немногословный капитан Сафронов лишь коротко обронил водителю:

— В Малаховку.

На протяжении всего пути никто из них не проронил ни слова. Сафронову это не полагалось по службе, а Бутырин после встречи с Абакумовым и Утехиным чувствовал себя совершенно опустошенным.

Через сорок минут машина въехала в густой сосновый бор, где затерялось десятка два дач, и остановилась у глухих зеленых ворот. Охрана, узнав Сафронова, не проверяя документы, пропустила Виктора во двор. В доме его поджидал накрытый к ужину стол. Легко перекусив и выпив заваренного со смородиновым листом чая, он поднялся на второй этаж в спальню и, утомленный долгой дорогой, а еще больше событиями этого дня, свалился в постель и заснул крепким сном.

После завтрака разведчика уже поджидали в холле два инструктора, и начались напряженные занятия. Сутки спрессовались в один бесконечный день — ранний подъем, зарядка, непрерывная череда занятий, потом короткий перерыв на обед и снова учеба. В который уже раз Виктор штудировал свою легенду, поражаясь осведомленности контрразведчиков. Казалось, они знали про него и его семью абсолютно все. Даже такие второстепенные мелочи, как, например, довоенная поездка в гости к дяде, который в то время работал заместителем начальника управления железной дороги города Тбилиси. Однажды он оказался там за одним столом с любимцем Сталина — Лазарем Кагановичем. И этот, и ряд других эпизодов, на которые должна была среагировать гитлеровская разведка, были умело вплетены в ткань его легенды.