Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

К себе на базу изрядно захмелевшие руководители группы диверсантов возвратились поздно вечером. С трудом продравший глаза Асланидзе попытался им что-то доложить, но Рейхер не стал слушать. Благодушно потрепав здоровяка по плечу, он отправился к себе. Через несколько минут вся группа спала мертвецким сном. Ночную тишину нарушали лишь слабая поступь шагов часовых под окнами и скрип топчанов, на которых беспокойно ворочались баба Дуня и тетка Мария.

Утром Рейхер не давал спуска никому, досталось даже Петренко. Сцепив зубы и бормоча под нос проклятия, диверсанты без конца повторяли одни и те же упражнения. Асланидзе в ярости обрушил тесаком деревянный щит, а Белодед заложил столько взрывчатки, что после взрыва на хуторе из окон повылетели все стекла. Но Рейхер не отступал, и едва только закончился обед, им пришлось все повторять с начала. Бесконечное натаскивание уже сидело в печенках не только у рядовых членов группы, но и самого Петренко. Он готов был взбунтоваться, но появление на полигоне Штайна и Райхдихта предотвратило конфликт. Вместе с ними прибыл второй минер — Лихобабин, на которого можно было всегда положиться.

Занятия завершились, и когда группа возвратилась на хутор, там ее ожидал приятный сюрприз. Ефрейтор Шойрих со своей командой расстарался. В углу конюшни, за брезентовой шторой, в баке закипала вода для бани. В двух мешках на лавке лежало благоухающее чистотой, отглаженное нижнее белье. Отдельно от него аккуратными стопками высились одиннадцать комплектов красноармейского обмундирования. В летней кухне под присмотром немецкого повара женщины суетились над кастрюлями и сковородами. На крыльце стояло несколько коробок с деликатесами из офицерской столовой. Из них торчали горлышки бутылок, при виде которых диверсанты одобрительно загудели.

Асланидзе дал команду «Разойдись», и все разбились на оживленные кучки.

Офицеры прошли в хату и расположились в комнате, служившей кабинетом и одновременно спальней командира группы. Повесив фуражку на вешалку, Штайн сел за стол, придирчивым взглядом окинул комнату и, кивнув Рейхеру, распорядился:

— Докладывайте, лейтенант.

Тот одернул китель и, избегая деталей, кратко сообщил о проделанной работе.

— Господин обер-лейтенант, группа готова к выполнению задания! — заключил он.

— Я ни на минуту не сомневался в вас, Рейхер! — сказал Штайн.

— У меня вопрос, — вмешался Райхдихт. — Смогут ли Петренко и Асланидзе взять на себя роль дублеров?

— В Петренко я абсолютно уверен, а вот Асланидзе… Этот грузин слишком самоуверен.

— Да, с этими русскими… — Райхдихт так и не успел договорить.

После короткого стука дверь приоткрылась, и в проеме нарисовалась наглая физиономия Белодеда. Рейхер раздраженно махнул рукой, но Белодед и не думал уходить. Обычно невозмутимое лицо Штайна начало наливаться краской, губы поджались и скривились, готовые выдать унизитительную команду. Рейхер не удержался и зло цыкнул на Белодеда. Один только Райхдихт оставался невозмутимым. Он подошел к окну, плотнее задернул занавески и, хитровато улыбнувшись, сказал:

— Господа, прошу извинения, но Степана вы должны выслушать — это мой, а теперь и ваш, Рейхер, агент, Дед. Его информации можно полностью доверять.

Губы Белодеда искривила угодливая улыбка.

Обер-лейтенант долго и внимательно разглядывал агента, а потом показал ему взглядом на табурет. Белодед присел бочком и начал говорить. Ничего нового для себя, а тем более из ряда вон выходящего в его докладе Рейхер не услышал. Так, обычное брюзжание и банальные сплетни. Особого интереса доклад не вызвал и у Штайна. Дав понять, что встреча закончена, он потянулся к папке с документами.

Райхдихт махнул рукой и распорядился:

— Степан, с этого момента и до окончания операции будешь работать с лейтенантом Рейхером. Ты понял?

— Яволь, герр лейтенант, — вскинувшись, ответил Дед и угодливо попятился к двери.

Когда шум шагов агента затих, Райхдихт многозначительно посмотрел на присутствовавших и заявил:

— Господин обер-лейтенант, я могу вас твердо заверить, что среди членов группы агентов красных и сомневающихся нет.

— Хотелось бы в это верить, Ганс, — не столь оптимистично заметил Штайн.

— Полагаю, сомнения здесь излишни! — резко ответил тот. — Мы максимально ограничили круг лиц, осведомленных об истинном назначении операции, их шесть — все они руководители и заслуживают полного доверия. Что касается рядовых исполнителей, то их подвергли жесточайшей проверке. Выдержали ее все, за исключением троих: Ромишвили, Гуцаева и Манько. Эти, так сказать, не прошли естественного отбора.