Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Все это крайне важно, товарищ Судоплатов! — остановил доклад Сталин. — Но насколько эта информация достоверна?

— Сомнений она не вызывает и подтверждается другим нашим очень надежным источником, действующим в Абвере, — разведчиком Святым.

— Я знаю, Святой — настоящий разведчик! И что он сообщает?

— Последняя радиограмма поступила от него двадцать третьего мая. В ней говорится, что немцы готовят наступление от Орла на Елец и от Харькова на Воронеж. Задача — окружить группировку наших войск. — Указка Судоплатова перечеркнула на карте Курский выступ.

Сталин нахмурился, но ничего не сказал, потом встал и зашагал по ковровой дорожке. Абакумов поднялся, генералы сверлили взглядами спину вождя и готовились к самым неожиданным вопросам. До июля, когда, по всем данным, следует ожидать наступления гитлеровцев под Курском, оставалось уже меньше месяца. Гигантская пружина войны сжалась до предела, по обе стороны фронта сосредоточилось такое количество военной техники и людского состава, что уже ни у кого не возникало сомнений в скором начале невиданного по своему накалу сражения, исход которого вряд ли кто мог предугадать как в Берлине, так и Москве. Тревожные мысли не покидали ни фюрера, ни его главного врага, оказавшегося не таким простым, как казалось в начале войны, и оба искали убедительные доказательства, чтобы развеять их. Сегодняшняя встреча в Кремле нужна была Сталину для того, чтобы лишний раз убедиться в том, что майская трагедия сорок второго года, когда наступление на Харьков обернулось разгромом, больше не повторится. Он остановил взгляд на Судоплатове, к которому после ликвидации в Мексике Троцкого, осуществленной его подчиненными, относился с большим доверием, и заявил:

— Товарищ Судоплатов, ваши разведчики, а также разведчики Абакумова и Кузнецова добыли немало ценной информации, раскрывающей планы фашистов, и это хорошо, но не менее важно знать, что известно противнику о наших замыслах. Этим надо заняться вплотную.

— Мы активно работаем в этом направлении, товарищ Сталин, — поспешил заверить Судоплатов, — и стремимся не только добывать такого рода информацию, но и ввести в заблуждение противника относительно планов нашего военного командования. В рамках радиоигры «Монастырь» через агента Гейне по согласованию с Генштабом до гитлеровцев доведена стратегическая дезинформация. Они на нее клюнули — в последней радиограмме Гейне сообщили, что она представлена самому Гитлеру.

— Я об этом знаю, Лаврентий Павлович докладывал, так и продолжайте, — одобрил Сталин и снова обратился к Абакумову: — А как у вас продвигается операция с разведчиком Северовым?

Этот вопрос заставил начальника военной контрразведки поежиться. Он с заминкой ответил:

— Ему удалось внедриться в фашистский разведорган «Цеппелин». Сегодня от него поступила радиограмма, в которой он сообщил, что приступил к выполнению задания. Я надеюсь, что в ближайшие дни операция перейдет в активную фазу.

— Медленно, очень медленно! Нельзя снижать темп и упускать инициативу, — с раздражением и опять усилившимся акцентом произнес Сталин.

— Мы делаем все возможное, — заметил Абакумов. — Я верю, что Северов и те, кто помогает ему, выполнят поставленную задачу.

— Это хорошо, что вы не сомневаетесь в своих подчиненных, но прошу не забывать — времени у нас, а тем более у вас почти не осталось. Обстановка на Центральном фронте накаляется с каждым днем, фашисты могут ударить в любой момент.

— Товарищ Сталин, я понимаю всю меру ответственности… Мы… — чужим голосом заговорил генерал.

— Товарищ Абакумов, — перебил его вождь, — чекист не может плохо работать, у него есть только два пути — на выдвижение или в тюрьму. Поэтому старайтесь. Вам партия многое доверила, но она за многое и спросит. Ближайшие месяцы станут решающими в нашей схватке с фашизмом, и мы не можем позволить себе ни малейшей слабости. Я надеюсь на вас и ваших подчиненных, так и передайте им! — С этими словами Сталин закончил разговор.

Генералы перевели дыхание и вышли в приемную. Там по-прежнему находился один Поскребышев — корпел над бумагами. Рокоссовский еще не подъехал, они его встретили на лестнице. Абакумов перебросился с ним несколькими фразами по обстановке на Центральном фронте, спустился вниз и сел в машину. До самой Лубянки он не проронил ни слова. Фраза Сталина, что у чекиста есть только два пути — на выдвижение или в тюрьму, — жгла сознание как раскаленный уголь. Он слишком хорошо знал цену словам вождя, чтобы просто так отмахнуться от них.