Илья Симанчук - Ребята из дивизии «Таран»

– Ну вот, девчонки, настал и ваш черед. Я же говорил! А в общем, вы молодцы!

Наташа все ласкала руку Лени, все: глядела на него чуть сбоку. Потом встрепенулась:

– Ну, Ленечка, надо прощаться... Я еще забегу!

В эту ночь он видел только один сон – повторение давней уже яви.

...Снова они – под Москвой. Комбат требует лыж, и Леня, сообразив, что институт эвакуировался, а на его складе лыж – хоть на роту, отпрашивается в город.

Снаряжает он с товарищем упряжку, галантным жестом приглашает на телегу Наташу, и они трогаются. Все бы ничего, только вот оглобли оказываются почему-то разной длины, отчего лошадка упорно стремится влево. Так они и движутся по самому центру шоссе: вправо лошадь идти никак не может, а пойти еще дальше влево боится из-за встречных машин.

Наташа катается на телеге от хохота, когда оба парня повисают на правой вожже, а лошадь по-прежнему тянет влево. Девушка не устает подтрунивать над будущими автоспециалистами, которые не могут освоить простейший двигатель в одну-единственную лошадиную силу.

До Москвы они все-таки добираются и лыжи достают, но обратная дорога не легче.

Уже смерклось. Машины шли с притушенными фарами. Многие обгоняли их телегу, и лошадь пугалась, снова кидалась влево, а то и предпочитала просто остановиться...

Тогда, чтобы хоть как-то опровергнуть обвинения Наташи, Леня трогал лошадь с места легким хлопком правой вожжи и возгласом: «Первая!» Затем хлопала левая вожжа, и Леня провозглашал: «Вторая!» Почти тут же требовалось хлопнуть упрямицу обеими вместе. По Лениному утверждению это означало, что включена третья скорость.

Хохотали уже все вместе и, пожалуй, подгоняли лошадку таким образом ничуть не хуже, чем вожжами...

Так и пригрезилась Лене та поездка, крики: «Первая!», «Вторая!», Наташин смех...

А на следующий день Наташа, как и обещала, забежала, взяла адрес и сунула Лене толстенный том – «Бои в Финляндии».

– Полистай... А то ведь совсем читать нечего!

– Спасибо, Наташенька. Ты маму успокой как-нибудь. Ладно? И возьми вот это. – Он протянул ей тетрадь в красной обложке. – На память. Как там еще сложится – неизвестно! Пусть будет у тебя...

И вот однажды вечером в домик по Стремянному переулку постучали. Лёнина мама открыла и увидела невысокую девушку в шинели.

– Вы, наверное, Анна Афанасьевна? – спросила. – Я привезла вам привет от сына...

– Входи-входи, милая! – потянула ее за рукав женщина.

В комнате гостья обняла и расцеловала хозяйку, и обе вдруг расплакались. Наташа, правда, быстро взяла себя в руки, а Анна Афанасьевна все продолжала всхлипывать, и девушка принялась успокаивать ее.

– Ох, какая же я! Расстроила вас... Понимаете, как получилось? Я в Москву нашего командира раненого привезла, а моих родных никого нет – эвакуировались. Истосковалась по ним, вот и разнюнилась... Вы уж меня простите. А вам совсем ни к чему так волноваться! Рана у Лени не тяжелая. Он скоро поправится, и его, вероятно, отпустят в Москву – повидаться с вами. Боев сейчас у нас нет, затишье... Кругом – ели, природа красивая. Леню вашего все очень любят. У нас вообще народ хороший, дружный, веселый. Песни часто поем! Вы ведь знаете, как Леня любит петь...

Перед возвращением на фронт Наташа сделала в дневнике прощальную запись. Аккуратно, как в школе, поставила дату – девятое марта сорок второго года. Тесно, точно стежки в своем детском вышивании, уложила в страницу чуть склоненные влево строчки:

«Снова мне придется написать несколько строк, чтобы так или иначе закончить этот дневник. С тех пор, как сделана последняя запись, прошло много времени и произошло несколько важных событий. Автор этого дневника не попал снова в бой, так как двадцать шестого февраля, вернувшись из разведки, попал под бомбежку и был ранен в ногу. После ранения его положили в госпиталь медсанбата, где я его и увидела. Он отдал мне свой дневник, так как слишком тяжело его продолжать. Ребята, главные герои его записей, почти все погибли. А ведь это были его лучшие, близкие друзья, вместе с которыми он учился, вместе пошел на защиту любимой Родины.

Да! Уже больше никогда не услышим мы смеха и песен Бориса, Жени, Сергея. Хорошие, замечательные были ребята. Настоящие герои – простые, скромные, отважные советские патриоты. Из всей компании нас осталось трое – я, Леня и Маша. Леня, вероятно, скоро поправится, а мы живы и здоровы. Соберемся вместе и будем мстить проклятым фашистским собакам, мстить без пощады до конца за любимых друзей и товарищей, за все зло, которое они принесли нам, нашей цветущей, замечательной Родине...»