Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

– Я всё понял, таварищ Долин, – прохрипел, наконец, Сталин и отвёл руку, – Спасибо тебе, мальчик. Кажится, всем нам пара в дарогу.

Саша прижал Чернокнижие к себе и обернулся к отцу. Тот стоял, как прежде, только взгляд погрустнел. Он кивнул словам Вождя, добавив:

– Время каждого оценивает по подлинным заслугам, товарищ Сталин. Большая часть дел ваших воплотится, и нам удастся почти до конца пережить Ночь Сварога без необратимых потерь. Чуть-чуть не достанет. Но не вините себя. Вы сделали всё, что могли. И даже больше.

– Значит, всё, – с расстановкой проговорил Сталин и попробовал подняться во весь рост. Однако не получилось. Он остался сидеть, вглядываясь в неведомую точку в пространстве, словно читая в ней какую-то одному ему понятную запись.

– Ещё нет, – проговорил Долин, – но главное завершено.

– Если мнэ нэ изминяит память, я спрашивал, кто будит мой иуда. Ви тагда заметили, что это не имеет значения. И всё же?

– Видите ли, товарищ Сталин, с незапамятных времён иуды приходили на Русь с Днепра. Мазепа ли, Петлюра. Не малороссийская земля плодородит иуд. Просто там слишком велико число прямых потомков Искариота и его родни. Особенно в районе одесского Привоза.

– Панимаю, – слабо улыбнулся Самодержец. – Но с ними ни фашисты, ни коммунисты ни магли справиться.

– Более того, товарищ Сталин. С ними не справился даже Тот, Кого Всевышний послал заступиться за них. Они же Его и распяли. Я полагаю, дело всё же не в том, чтобы с ними справляться. Они же не виноваты в том, что таковы по своей природе. Это их программа, которую они по-своему честно выполняют. Дело в том, чтобы самим выполнять честно свою программу. А вот с этим пока всё очень непросто. Нынешняя эпоха потому и называется в древних текстах Ночью Сварога, что в такие времена люди слепы. Единицы бдят и охраняют гойский огонь. Его частица во многих теплится, но они не ведают, что у них внутри. А большинство просто слепо.

– Что я ещё успею сделать, таварищ Долин?

– Только две вещи, товарищ Сталин. Первая. Мы с сыном немедленно покинем занимаемое нами здание и исчезнем с глаз тех, кто может нас искать. Ведь ещё несколько десятилетий придётся…

– Ни прадалжайте, – жестом остановил генералиссимус своего тайного советника, – А второе?

– Простите своего югославского брата и тёзку, помиритесь с ним. Иначе малороссийский иудушка очень быстро расправится с нашими братьями серебряными русами – сербами. А им ещё стоять и стоять, до Утра Сварога далеко, и они, сербы стоят в сплошном окружении врагов на Балканах.

– Харащо. Дайте напоследок ищё раз взглянуть на Книгу, – неторопливо произнёс Самодержец, и мальчик с готовностью протянул её. Сталин поднёс руку к реликвии. Осторожно раскрыл наугад. Зрачки сузились, заскользили по расплывающимся в слезящихся глазах строчкам.

«…Гои живяху со двунадесяти Роды: Велици Русы поводыри, Белые Русы волхвы и воины, Малые Русы землепашцы и торговцы, Сребряны Росы храни гор, Гер Мани Русы храни огня, Чуди Журы Русы храни хладных вод, Ичкер-Урусы храни соли, Греко-Русы Мани храни жарких вод, Айно-Русы Журы зрящи Ярило, Коми-Пермясы зрящи Меру, йогины Расени храни Веди, Венедо-Мани храни путей земных. От семя гойска чти вовек Роды: Веда, Мани, Журы, Вани, Мари, Андры, Воля, Гусы, Лыбедь, Мадры, Пушка и Чайка…»

Сталин устало прикрыл глаза и снова упал на подушки. Некоторое время Долин с сыном Сашей постояли подле него, не шелохнувшись. Потом Вождь приподнял отяжелевшие веки и несвоим голосом проговорил:

– Ступайте. Мой адъютант пазаботится о вас и всё сделает как надо. А мнэ надо сабраться с силами. Пращайте, таварищ Долин.

– Мир вам, – с поклоном ответил Долин, положил руку на плечо сыну и направился к выходу.

Самодержец перевёл взгляд на окно и еле слышно произнёс:

– Весна скоро. А снег всё падает.

…Когда неделю спустя огромная страна застыла в пароксизме сдавленного плача по своему величайшему Вождю, юный Хранитель Чёрной Книги в сопровождении своего отца Воина находились за несколько тысяч километров от промозглой в трауре столицы. В составе археологической экспедиции шли они узкой горной тропой, соединяющей отроги Тянь-Шаня восточнее Урумчи с пустыней Гоби. За перевалом простиралась величественная Турфанская впадина, на дне которой предстояло провести несколько напряжённых месяцев раскопок Карашарских древностей. Власти дружественной Китайской Народной Республики беспрепятственно пропустили небольшую группу, в составе которой было двое несовершеннолетних, на территорию Синцзян-Уйгурского Автономного района, предоставив для путешествия от границы до города Турфан опытного проводника из местных старожилов и двух переводчиков.